На что я спросил, есть ли якорь у его любимого детища – торпедных катеров. Оказалось – нет, но кошку с веревкой экипажи в хозяйстве держат, что и спасает положение. Что такое кошка? Вы рыболовный крючок-тройник видели? Вот это – то же самое, только размером заметно больше. Как раз с якорь.
В общем – дрейфовали, изредка выправляя положение электромоторами.
На третий день подошла к нашим «судам» рыбацкая парусная лодка, после чего мы отправились на юг. Мы, это субмарина «Н2», на должность штурмана которой заступил капитан первого ранга бывший командир Каспийской флотилии Степан Осипович Макаров. То, что командование кораблем остается за мной – мы даже не обсуждали. У нас этот вариант взаимодействия отработан давным-давно.
Сначала, правда, был проведен краткий военный совет на «Великом князе Константине», куда доставил меня паровой катер, нарочно присланный. В первых же словах я получил выражение глубочайшего начальственного неудовольствия за отсутствие на подводной лодке собственного разъездного плавсредства, а потом одетый греческим рыбаком Михаил Львович, а это его привезла парусная лодка, сообщил, что как британская, так и французская эскадры или следуют к Александрии, или уже находятся в непосредственной близости от нее.
Точнее сказать невозможно. Конечно. Радио еще не изобретено, а телеграфных контор посреди моря просто нет.
После чего наш командующий сообщил, где и когда он намерен ожидать встречи с «Великим князем Константином».
* * *
Диспозиция – яснее некуда. Где-то там, на далеком юге, надо отыскать место, к которому стремятся грозные броненосцы двух могущественных держав. Присмотреть за тем, как они себя ведут и, не открывая себя, отшлепать того, кто затеет проказничать. Сан Саныч перепутал подводную лодку с волшебной палочкой.
Ну да мы нынче люди военные, наше дело – прилежание проявить.
«Бижутерия» из досок и горбыля, как вы поняли, осталась на «Великом князе Константине». Мы идем ночами над водой, а в светлое время – под водой. Держим скорость восемь узлов примерно шесть часов, а остальное время – два или три. В этих местах часто появляются корабли, да и с островов нас заприметить не так уж сложно. А путь не близок – только что миновали остров Крит – он остался по правую руку вне пределов видимости. Хорошо, когда есть штурман, когда с магнитным компасом поработал специалист и стоит тихая погода.
Несколько раз днем шли под водой с работающей турбиной, забирая воздух через поднятую телескопическую трубу – держали шесть узлов. Макаров всюду сует свой нос, выпытывая тонкости работы разных устройств. Собеседники его – люди увлеченные, рассказывают всю подноготную. Сам же Степан Осипович читает нам с Игнатом и Карловичу интенсивный курс нескольких дисциплин, связанных с тонкостями судовождения и определения положения судна.
За четыре дня в дороге дважды провели обсервацию по звездам. Вернее – три, но первый блин получился совсем комом, так что он не в счет.
* * *
Ровно гудят моторы. По счислению вот-вот должны показаться берега в окрестностях Александрии. Турбина остановлена, и мы, готовые в любой момент погрузиться, идем по поверхности на электромоторах, запитанных от аккумуляторов. Степан Осипович ловит момент восхода солнца и скрывается в отверстии люка. Чуть погодя вверх ползет труба перископа. Его окуляры обшаривают горизонт, а потом все возвращается на свои места.
– Дымы впереди. Много, – вахтенный выбрался наверх из центрального поста. – Судя по интенсивности – это целая эскадра, разводящая пары.
Опускаюсь вниз и поднимаю перископ – сверху видно дальше, да и оптика у нас хорошая. Зато почти неощутимая на площадке рубки качка, при подъеме точки наблюдения на несколько метров уже имеет заметную амплитуду, и удержать цель в поле зрения крайне затруднительно. Да и расстояние велико.
После меня Макаров тоже мучается некоторое время и, оторвавшись от окуляров, «докладывает»:
– Много труб, много дымов.
Вот и вопрос. Кто дымит? Зачем дымит? Не готовится ли какой-либо пакости египтянам? А мы еще далеко.
Выбираюсь наверх. Море вокруг пустынно. Ладно, поторопимся, однако.
– Запустить турбину. Самый полный. Курс прежний.
Слышу, как сначала в воздухозаборнике засвистел всасываемый воздух, потом заструилось горячее марево над отводной трубой. Почувствовал вибрацию пальцами руки, положенной на поручень. Скорее побежала назад вода вдоль бортов, и яснее обозначился след за кормой. Даже бурун вспузырился. Набегающий спереди поток воздуха стал ощутимым.
– На лаге десять с половиной, – это голос снизу. А на хорошем-то ходу меньше качает.
Опять спускаюсь вниз и поднимаю перископ. Действительно, качает меньше, но зато появилась вибрация, от которой контуры удаленных объектов расплываются перед глазами. Тем не менее, можно убедиться в том, что ближайшие окрестности за пределами поля зрения наблюдателя с мостика действительно пустынны.
А вот и нет. И справа кто-то появился, и сзади. Но пока до них далеко.
Быстро обхожу отсеки. «Бродячий» вахтенный сейчас у турбины, а водород в аккумуляторных ямах уже пора померить.
– Второй вахте вставать, завтрак готовить, – это команда с мостика. Да, все делается вовремя.
Опять выбираюсь наверх. Водород оказался в норме, а я что-то забегался совсем.
– Агеич вышел перекурить, – снова доклад «верхнего» вахтенного.
А хорошо идем.
– Центральный! Перископ не поднимать, – теперь уже я даю команду рулевому. Это на случай, если вибрация турбины при следовании полным ходом сможет на него неблаготворно повлиять. Таких проверок мы не проводили, а оптика – штука тонкая.
Надеюсь, вы разделяете озабоченность главного конструктора корабля, ведущего его к месту первого соприкосновения с неприятелем? Ведь все здесь – порождение не реального опыта, а вылезло из кончика карандаша и основано исключительно на моих впечатлениях и представлениях, возникших при просмотре художественных фильмов и чтении книг, сочиненных писателями. Если кто-то не понял – меня колотит от нервного напряжения.
* * *
Хорошо идем. Лодка уже выдвинула вверх трубу «шноркеля». Он сейчас подключен только на вход насоса ресивера поддува турбины, которая выведена на среднюю мощность. Аккумуляторы полностью заряжены, отрегулирована минимальная положительная плавучесть, внутренний объем загерметизирован. Скорость упала до пяти узлов и, как только под водой скроется рубка, снизится еще – дополнительное сопротивление от ее лобовой части весьма ощутимо.
Опускаемся на глубину четыре метра – это как раз до верхнего среза надстройки. Она сейчас равновероятно может оказаться как под водой, так и над ней. Зато перископ ведет себя устойчиво, и я, не отрываясь от его окуляров, нахожусь уже в центральном посту. Впереди берег, на котором стоит город. А перед нами маячит много кораблей. Больших и маленьких. Выглядят они неподвижно и еще примерно час будут от нас довольно далеко.
