Ну а я помню все размерные ряды – сразу их и применил. Разработал некоторый ряд электрических реле. Благо силами завода Берда все это по моим эскизам изготавливалось и мне для проверок переправлялось. А может, на другом заводе это делали – я не знаю. Отписывал всегда Александровскому.
Он прислал мне фотоувеличительную аппаратуру, камеру, химикаты и прекрасного лаборанта. И я приступил к созиданию низковольтных радиоламп с холодным катодом методами литографии – то есть сформировал сразу целую кучу активных элементов на одной подложке. Если кто уже догадался, какой результат у меня получился – поймет, что после длительных упорных трудов я крепко насвинячился от горя. И все отчего? Не подумал, что желатин в жизни не удержит вакуум, как и другие современные мне диэлектрики, из которых можно формировать тонкие слои. Если кто-то подумает, что это был не единственный мой просчет, спорить не стану. Сам не разбирался, да и не в чем было разбираться – детище мое совсем не работало.
Браться за настоящие радиолампы я даже не помышлял – знаю, что такое техника для создания высокого вакуума. Спросите, почему я не заморачивался этим раньше? Так для микронных зазоров откачаться до значения, при котором электрон не столкнется с молекулой газа – плевое дело. А вот если речь идет хотя бы о миллиметрах – тогда ой!
* * *
За зиму Игнат научился не ставить клякс в тетрадках, Зиновий окончательно уговорил мою падчерицу Оленьку, и они подали заявле… тьфу, помолвились. Весной Манька родила козочку, которую стали растить на продажу. Дуняша – жена моя, а я сделал из нее честную женщину, то есть мы расписа… обвенчались, конечно, выглядела одухотворенно, и мне подумалось, что как бы не к прибавлению в семействе дело. Она-то еще вполне. Ну, а на мой вкус, дети – всегда кстати.
Сам я сделался несколько рассеянным, потому что, с одной стороны, возможности моей лаборатории к этому моменту были весьма впечатляющими. С другой – я представления не имел, зачем это все нужно. Ну да, как бы без особой выгоды для меня в головы современников перекочевали кое-какие мои познания. Но с другой – их там еще до фига, в большинстве своем никому нынче не нужных. И мне их вовсе не жаль для соотечественников, потому что живу я как у Христа за пазухой, и Игната после весенних испытаний обещали перевести в третий класс, если он кое-что подтянет к осени. Список «задолженностей», должен признаться, поверг меня в уныние, но сын смотрел на него более оптимистично.
Сегодня мы выбрались на рыбалку, а то ласточка наша совсем заскучала. Проконопатили, понимаешь, просмолили и бросили на берегу. Нельзя так обходиться с парусным суденышком. Оно любит море и ветер.
– Петр Семенович! – Не, ну мы с Игнатом только ноги напрягли, чтобы столкнуть лодку, и тут такое!
– Слушаю вас внимательно, Михаил Львович.
– Сан Саныч просил вас прибыть к нему не мешкая.
– Пап, я управлюсь, ступай, – сынок впервые «проговорился», что отцом считает.
– Игнат Алексеич! На вас это приглашение тоже распространяется, – жандарм все-таки молодец – сразу все расставил по местам и ни капельки над нами не измывается.
– Ну-ка, братцы, взяли! – И откуда здесь сразу столько народу? Миг – и ласточка на суше. Стоит на паре подкладок, как на выставке. Уже и брезент поверх нее растянули. Дождется нашего возвращения, надеюсь.
Итак, нас с сыном вызывают. Поспешно. Слово «срочно» в обиход еще не вошло, да и не вполне оно отражает действительное положение вещей. Бежим домой переодеваться. Во как! Цесаревич желает видеть, причем экстренно, вольнодумца и гимназиста не пойми какого класса.
Поехали.
* * *
Следовали мы первым классом. Я одет был в статское платье, а Игнат – гимназистом. Поезд делал частые длительные остановки, во время которых можно было без торопливости перекусить в станционных буфетах. Да и на перегонах катил с весьма умеренной скоростью. Так что дорога заняла несколько дней. Потом сопровождавший нас Михаил Львович предложил пересесть в самую настоящую карету, что дожидалась у вокзала, и приехали мы в Павловский дворец. Тут нас и поселили. Меня устроили в кабинете за столом, на котором лежала куча толстых папок и записка от Сан Саныча, в которой он просил все это просмотреть и сделать заключение.
Закопался я надолго. Сюда снесли все, что собралось о подводных судах. Я довольно быстро вычленил предложения последнего периода, где в качестве двигателей предлагались электромоторы. Еще любопытны были рассуждения относительно получения энергии для зарядки аккумуляторов или подачи ее прямо на привод винтов при следовании в надводном положении. Общая тенденция указывала на намерение осуществить потаенное судно со значительной автономностью. То есть из-за всего этого выглядывали уши составителя некого технического задания – большого сторонника крейсерской войны. Лично уже знаком с двумя такими – Макаровым и Барановым. Хотя вряд ли они одни такие на всю Россию-матушку.
Впрочем, нашелся и более определенный след. Пространное рассуждение о применении торпед по движущимся целям однозначно, с моей точки зрения, указывало на авторство Макарова. Он с привычной для него прямотой отмечал самую большую проблему решения торпедного треугольника – определение дальности до цели.
Итак, крейсер, прячущийся в случае опасности под водой. Причем ситуация напоминает госзаказ. Этап эскизного проекта. И мне предложено сделать экспертизу, причем в условиях секретности. Н-да. Ну-ка, прикинем по-крупному. Двигатель в восемь киловатт от двенадцативольтового источника сосет около семисот ампер. И при скорости десять узлов – пять метров в секунду – способен создать тягу в сто шестьдесят килограммов. А теперь поищем, как с подобными цифрами обошлись составители пояснительных записок. Должен же я хоть на кого-то опереться!
* * *
Сына я в этот день так и не увидел. Он заходил в кабинет и просил отпустить его в Гатчину к Ники. Михаил Львович обещал присмотреть. Я, в общем-то, и не беспокоюсь особо. Еще в прошлом году, когда мы только познакомились, я этого парня воспринял как вполне самостоятельную личность, отчего мы после и не искрили ни разу. Думаю, будущий Николай Кровавый сына мне не испортит.
У меня сейчас проблема, о которой, кажется, просто никто не догадывается. Освещение внутри подводной лодки решительно невозможно обеспечить, потому что электрических ламп просто нет. Я не в курсе работ Яблочкова. Дуговые же лампы требуют постоянного присмотра за электродами, а керосиновые жрут кислород из воздуха. Аут!
Я все-таки достаточно опытный разработчик и отдаю себе отчет в том, что одной «мелочи» достаточно для уничтожения результата трудов тысяч людей.
Глава 17
Влип, влип, влип… тара-тура-ра-рай-ра
Если кто-нибудь еще не понял, насколько я влип, так осмеливаюсь доложить – вляпался – по самое не хочу. Александр Александрович лично приехал вместе с Игнатом и рассказал, как мальчишки сделали себе маски для ныряния, применив для этого сырой каучук. Поскольку ремешок из этого материала служить по назначению решительно отказывался, то они примотали свои изделия в голове обычными тесемками, да так и отправились заглянуть в водное царство. Без спросу, естественно, поскольку Игнату и в голову не пришло докладывать о деле обыденном и не значимом, а Ники ему доверился.
