* * *
Перспективы дальнейшего развития субмариностроения мы тоже обсудили. Я однозначно настаивал на использовании свинцовых аккумуляторов, заранее заряженных, естественно. И на электроприводе. Что касается двигателей, то их просто-напросто поищут – что-то об этом господа офицеры слышали, так что поинтересуются, когда вернемся в большой мир. Относительно же аккумуляторов, боюсь, тут уж мне придется потрудиться. Дело в том, что наверняка никто ничего подходящего не изготавливает применительно к подводной лодке наших размерений, а запихивая в тесный корпус доступные серийные изделия, даже если они есть, мы обязательно будем вынуждены идти на жертвы в чем-то другом, нарушая оптимальную компоновку.
Из важного хочу отметить, что в эту эпоху все электромоторы работают исключительно на постоянном токе, то есть и в генераторах, и в двигателях самым слабым местом являются коллекторы, за которыми следует тщательно следить. Зато достаточно просто-напросто согласовать токи и напряжения и решить вопросы с управляющими цепями с учетом полярности. Не заморачиваясь ни с трансформаторами, ни с преобразователями, ни с фазировкой.
Еще я поспрашивал, не знают ли люди, где взять немного неона для осветительных устройств, а то с производством ламп накаливания уж очень много возни, подсвечивать же приборы искрой от кремня – замучаешься высекать. Да и глаза не радуются коротким тусклым вспышкам.
Помяну и ранения «Маленького ныряльщика». Передний руль глубины пострадал от ружейной пули. Да, в меня стреляли из винтовок с того самого «Ворчуна», которому я показывал, как умею делать перекат задом наперед. Я ему, понимаешь, приветливо винтами покрутил, а он давай в меня бросаться свинцовым горохом. Кстати, и отверстий наделали в корпусе, правда не сквозных, но глубоких. Через одно даже вода сочилась, и еще через сальники.
От удара же кормой о дно левый винт просто отломило по выходе из трубы, в которую был упрятан его вал, а правому достался перекос. Я ведь поминал, что концы осей винтов упер в поперечину? Вот она и приняла на себя основной удар, часть которого пришлась по раме, защищающей рули глубины. Что же касается руля направления, то заднюю его часть, ту, что позади оси, отломило напрочь.
Починили меня уже к вечеру. Механики на «Великом князе Константине» мастеровитые, а как докуда в лодке добраться, им показал Сашка Клемин.
К слову сказать – подходящие помещения и инструмент на корабле имеются. Умелые руки и огромное желание тоже в избытке. Началу строительства новой улучшенной педальной лодки мешает только отсутствие материалов. Помните, наверное, что я пользовался запасами, сделанными мастером-краснодеревщиком, столяром то есть. Всего что душа пожелает имел в лучшем виде и ассортименте. А корабль наш, хоть и немаленький, и у запасливых боцмана и баталера много разного имущества имеется, однако не для строительства подводных лодок. А еще на опыты с торпедами мы немало досок извели.
Так что никакой великой стройки пока не ведется. Так, копаемся помаленьку с отдельными узлами. Я над приборами колдую, а механик кран звукопровода выдумывает. Ушей-то у меня всего два, а слушать нужно и вперед, и назад, и в стороны, и в воздух, и в воду. А еще Иван Иванович озадачился системой управления клапанов и кранов на заполнение и осушение балластных цистерн. Схема там несложная, но количество вентилей в ней избыточно для одной руки. Вот и соображает, как удобно сделать, чтобы уменьшилась вероятность ошибки.
Господа офицеры уже пробовали проводить настройку плавучести ныряльщика, после чего остались премного огорчены. Нижний чин, понимаешь, Клемин, справляется, а их за страховочные фалы шлюпбалками из воды доставали. Ну и что? Я того Саньку сколько натаскивал?! А им надо, чтобы с первого разу все вышло. Да и не так уж они накосячили, кстати. Фатальных ошибок не наделали, только устранимые.
* * *
Никуда мы из этих вод так и не ушли. Изредка маневрировали под парусами. А то в дрейфе лежали или стояли на якоре. К острову Змеиному не подходили, материковый берег из виду не теряли, пережили два коротких шторма и один средней плотности туман.
Сулинское русло не давало покоя нашему командиру. С внешнего рейда, видишь, корабли он разогнал, а что творится на реке – издалека не видно, и близко подходить нельзя – вдруг спугнем?!
С начальством связываться тоже нельзя – оно всегда все старается запретить. Это хорошо отработанная всеми руководителями технология – препятствовать подчиненным, пресекая любую инициативу. Минимизируют риск администратора – наказывают ведь за ошибки, серьезно наказывают. А за «не сделано» – ласково журят и просят поторопиться. То есть – всегда остается свобода для паркетного маневра.
Наконец, Степан Осипович решился. Или дождался нужного сочетания астрономических и метеорологических факторов? Освещенность, облачность, волнение – все было удачно.
На сей раз постарались подгадать так, чтобы свое самостоятельное плавание «Маленький ныряльщик» начал на рассвете. Привел меня Зацаренный на «Чесме» – у нее приличный ход, так что при случае и сам убежит, и меня из-под удара утащит. Разведки ведь не проводилось. Достаточно и того, что «Великий князь Константин» грозно маячил в видимости береговых наблюдателей. И ведь никто не направился к нам, чтобы наказать за наглость. Одним словом – боевой дух у турок нынче не в дугу. Не боевой он вовсе.
Два затемнения голубого огонька на корме катера – сигнал остановки. Подхожу к правому борту и слышу: «Четыре кабельтова строго на вест». «Чесма» неслышно растворяется во мраке, а я уравниваюсь, перехожу на дыхание от баллонов и иду куда велено. Семьсот сорок метров. Семьсот сорок секунд.
Отлично мы сегодня рассчитали время – как раз рассветает. Всего-то двенадцать с половиной минут, а уже угадывается полоска мыса правее. Промах, конечно, но закономерный. Поворот, и я огибаю этот выступ суши, оставляя его слева. Вот ныряльщик и в реке. Лодка чуть проседает – пресная вода менее плотная, чем соленая морская, а мой корабль – прекрасный ареометр. Сразу почуял разницу.
Убавляю воды в цистернах и держусь от берега в сотне метров. При известной мне ширине русла это должна быть его середина. Иду, справа темно, а слева есть огоньки селения, блекнущие по мере того, как светлеет небосвод. Уже и строения впереди просматриваются, и причаленные корабли угадываются. Но главное – меня сдерживает встречное течение – я просто стою на месте.
Ухожу вправо и долго ищу противоположную сторону протоки – как-то тут шире оказалось, чем я полагал. Не так-то просто подойти к берегу. Низменные топкие места, поросшие камышом, опасны тем, что здесь проще простого спрятать в зарослях дозорных на лодке. Зато глубины – воробью по колено. Вода же настолько мутная, что о какой-либо видимости в ней нечего и говорить.
Единственное, что радует – встречный поток тут почти незаметен. Крадусь, всматриваюсь, оцениваю силу течения и отчетливо вижу справа нос судна, основная часть которого скрыта камышом. Паром или понтон – сразу и не скажешь. От него в воду тянется толстая цепь. Оба-на! Кто бы подумал, что до этого дойдет?! Отгородили, стало быть, турки, протоку от моря.
