Он поднёс чашку к лицу, понюхал кофе, сделал глоток.
Ароматный, чёрный, крепкий и сладкий. С лёгкой кислинкой, как и положено.
– Более-менее, – ответил робот, ловко переворачивая на сковороде гренки. – Холодильник большой, продуктов достаточно, всякой посуды и утвари – тоже. А если чего не хватает, можно заказать по коммуникатору – доставят. И главное – всё бесплатно. Довольно мило со стороны Нэйтеллы.
– Отличный кофе, – похвалил Мигель. Взял с широкого блюда гренок, обжаренный с яйцом. Откусил, прожевал, проглотил. Запил кофе. – И гренки на уровне. Вкусно!
– Спасибо, – со сдержанным достоинством ответил Георг Пятый. – Я стараюсь.
– Как тебе вообще здесь? – Мигель доел гренок, взял второй, долил в чашку кофе.
– Где именно? – Робот выложил на блюдо свежеприготовленные гренки, уложил на сковородку последнюю порцию.
– На Земле.
– Одно могу сказать точно.
– Давай.
– Расслабляться я бы не стал.
– Думаешь…
– Всё-таки Нэйтелла – мой кумир! – воскликнул Георг Пятый и показал глазами на потолок. – Продукты высочайшего качества. У нас на Марсе таких нет. Согласитесь, хозяин.
– Я тебя понял, – сказал Мигель и едва заметно наклонил голову. – И полностью согласен. Спасибо Нэйтелле за гостеприимство вообще и за продукты в частности.
Вошли Марина и Конвей. Первая весёлая и свежая, как весенний бутон на утренней клумбе. Второй слегка помятый и с мрачным выражением лица. Вчера на торжественном ужине в честь их прибытия ирландец с неподтверждёнными еврейскими корнями несколько перебрал спиртного, потом ещё добавил коньяка у камина и теперь предсказуемо мучился похмельем. Мигель слишком хорошо знал своего товарища, чтобы предсказать сей факт с большой долей вероятности. И ещё он хорошо помнил, что вчера вечером друг Конвей был пылко настроен на более тесное общение с Мариной. Однако та при всей общей благосклонности к марсианскому блюзмену и поэту, кажется, всё-таки решила повременить со сближением. В немалой степени как раз из-за лишнего количества спиртного в организме вышеупомянутого служителя муз.
– Доброе утро! – радостно поздоровалась Марина, оглядывая кухню. – М-м, как вкусно пахнет. Гренки с яйцом и кофе! Мой любимый завтрак. Георг, ты прелесть! – Она в мгновение ока оказалась рядом с андроидом и звучно чмокнула его в щёку.
– Мне приятно, – сообщил Георг. – Спасибо, доброе утро и садитесь.
– Кто бы со мной так поздоровался, – буркнул О’Доэрти, усаживаясь за стол. – Доброе утро.
– Хочешь, чтобы тебя целовали девушки, будь свеж, весел и благоухай, – сказала Марина, наливая кофе себе и поэту. – Желательно не вчерашней смесью виски и коньяка. А где моя сестра?
«В душе», – чуть было не ответил Мигель, но вовремя прикусил язык.
Тут же с ещё мокрыми после душа волосами вошла Ирина:
– Вот и я. Доброе утро честной компании. Как спалось?
– Доброе утро, сестричка, – помахала рукой Марина. – Чудесно. Если бы ночью ещё не скреблись в дверь… К тебе как, не скреблись?
– Не слышала, – честно призналась Ирина. – Я спала у Мигеля.
Мигель чуть не поперхнулся кофе и взглянул на Ирину. Та лихо ему подмигнула.
– Так что нам было не до этого. Правда, Мигель?
– Да, – подтвердил Мигель и быстро взял себя в руки. – Мы… э-э… спали у меня. Так нам показалось… удобнее.
– Удобнее! – воскликнула Ирина. – Какое прекрасное и… удобное слово. Обожаю джентльменов. Так ты джентльмен, Мигель? – Она явно пребывала в игривом настроении и забавлялась как могла.
– Скорее всё-таки идальго, – Мигель оторвал спину от спинки стула, гордо выпрямился, подкрутил несуществующий ус и не менее лихо подмигнул Ирине.
– Идальго – это Дон Кихот? – спросила Марина, тонко улыбнувшись.
– И он тоже, – сказал Мигель. – Но в данном случае я предпочту Фернандо Кортеса.
– Тоже неплохо! – согласилась Ирина, плюхнулась за стол рядом с сестрой и налила себе кофе. – Кофе и гренки с яйцом! – воскликнула. – Георг, ты прелесть! Лень вставать, а то бы тебя поцеловала.
– Спасибо, – сдержанно кивнул Георг. – Ваша сестра уже сделала это.
– Вот так всегда, – пожаловалась Ирина. – Я только думаю, а сестра делает.
– Ага, – подтвердила Марина. – Особенно сегодня ночью.
Сестры расхохотались.
Мигель напустил на себя невозмутимый вид.
Конвей тяжело вздохнул, отхлебнул кофе, поморщился и спросил:
– А коньяка у нас со вчерашнего не осталось? Ложку в кофе. Чисто в лечебных целях.
– Осталось, – сказал Георг. – Сейчас принесу.
– Спаситель!
Так, болтая, они прикончили два кофейника и полтора блюда гренок (Георгу пришлось жарить ещё порцию). Даже Конвей слегка повеселел, чему, несомненно, способствовал коньяк, но именно в лечебной степени – блюзмен и впрямь ограничился двумя ложками в две чашки, а третью и вовсе пил без коньяка и заменил кофе крепким чёрным чаем с лимоном.
– Ну, и каковы наши планы? – осведомился он, когда Георг собрал со стола посуду и сложил её в мойку.
– Вчера Нэйтелла обещала провести ознакомительную экскурсию по городу, – сказал Мигель. – Помнишь?
– А то! – бодро воскликнул Конвей. Даже, пожалуй, излишне бодро. – Нам это сильно надо?
– Ты бы предпочёл коньяк?
– Фу. Я бы предпочёл связаться с Луной или Марсом. Родители, небось, с ума сходят. И твои, и мои.
Мигель глянул на часы:
– Восемь сорок пять. С Нэйтеллой договорились в девять, перед входом в дом. У нас есть пятнадцать минут личного времени, – он выразительно посмотрел на товарища. – Она обещала связь, Конвей. Терпение.
– Ладно, – блюзмен поднял руки в жесте безусловного согласия. – Терпение так терпение. Нет проблем.
Особняк, в котором их поселили, был выстроен в стиле неомодерн, весьма распространённом в первой трети двадцать первого века, и занимал довольно большой огороженный участок земли в северо-восточной части Нового Иркутска. Разумеется, здание не было аутентичным – пластмонолит вместо бетона, кирпича или дерева. Но сама архитектура довольно удачно имитировала лучшие образцы стиля, и при известной доле воображения можно было мысленно перенестись на двести с лишним лет назад; представить, что вот сейчас распахнутся ворота и с улицы к крыльцу подкатит автомобиль с самым настоящим бензиновым двигателем. За его рулем будет сидеть шофёр в котелке, ливрее и кожаных перчатках, который… Стоп. Или это было раньше и вообще из другой оперы? Надо было лучше историю Земли учить, вот что. А с другой стороны, чего её учить, если шансы на возвращение под её голубые небеса мизерны?
Обо всём этом успел подумать Мигель, прежде чем ровно в девять утра перед широким крыльцом, на котором они все собрались, мелодично свистя двигателями, опустился шикарный, бело-сине-красный (под цвет древнего флага давно исчезнувшей страны Россия) глайдер. Дверца распахнулась, и оттуда выпорхнула молодая женщина, как две капли воды похожая на Нэйтеллу. Она была в жёлтом платье под горло и ниже колен, но с полностью открытыми руками. С платьем хорошо смотрелись нежно-бежевые перчатки до середины предплечья и такого же цвета туфли на тонком высоком каблуке. Волосы женщины, цвета угольно-чёрной тени, которую отбрасывает днём центральный пик лунного кратера Тихо, свободно разметались по плечам.
