– Папа! – Анна обняла его. – Извини, я...
– Да все путем, – добродушно прервал он ее, похлопывая по лопаткам.
Это был круглый мужичок, чуть не на голову ниже дочери. От него всегда пахло мятой: привычку частенько пожевывать мятный листок он объяснял слабым желудком. Сколько Анна себя помнила, он всегда был совершенно лысый, но и это как-то очень ему шло.
– Почему мне никто не напомнил, что сегодня приедет Фрея? – выпалила Анна, пытаясь на бегу пригладить непослушно выбивающиеся из прически волосы.
Папа усмехнулся низким булькающим смешком, который, по всей видимости, зарождался где-то в глубине его круглого бездонного живота. По крайней мере, если верить его собственным словам, в этот же самый живот ежедневно отправлялось ровно столько же печенек «на пробу», сколько шло на продажу.
– Анна, мы вчера вечером тебе дважды об этом говорили и еще всю неделю каждый день талдычили.
– А, ну да, – согласилась Анна, хотя, кажется, не могла такого припомнить. Вчера у нее была доставка двух тортов в «Торговую лавку бродяги Окена», где сам Окен праздновал день рождения своих близняшек. Тортов было именно два, потому что Анна сама настояла на том, чтобы у каждого из именинников был свой. Потом она отвозила лоток вафельных трубочек в здание городского собрания к очередному заседанию. А затем на скорую руку сварганила еще одну партию своих знаменитых имбирных снеговичков – самого популярного печенья в их ассортименте, которое вечно заканчивалось. Особенно его любили дети – причем как зимой, так и летом.
Фрея тоже любила снеговичков – и всегда просила дать ей десяток-другой с собой. «Надо бы проверить, осталось ли что-то со вчерашнего», – подумала Анна.
– Я пойду помогу маме, – бросила она отцу и припустила поскорей вниз. Она бегом пересекла уютную гостиную, за ней маленькую кухню и рывком открыла дверь, ведущую в пекарню, которая примыкала к их дому. За деревянным столом уже вовсю трудилась маленькая женщина с русыми волосами. Перед ней стояла глубокая миска с мукой, в которую она одно за другим вбивала яйца. Женщина подняла голову и улыбнулась влетевшей Анне.
– Ты как раз вовремя, сонюшка моя, – сказала она, целуя Анну в щеку. Женщина заботливо поправила ей волосы, заткнула выбившийся локон за ухо, слегка одернула передник. В день, когда должна была приехать Фрея, она всегда особенно старалась, чтобы Анна выглядела как следует.
– Знаю-знаю, прости, пожалуйста, – затараторила Анна и заметалась по пекарне, проверяя готовую выпечку, ждущую своей очереди отправиться на прилавок. Как она и думала, лоток со снеговиками был пуст. – А у меня еще и печенье закончилось! То самое, которое так любит Фрея!
– Я как раз для него тесто замешиваю, – улыбнулась мама и весело подмигнула дочери, однако вид у нее был усталый.
С каждым годом ей становилось все трудней заниматься выпечкой так много часов кряду. Анна как могла помогала ей, отдавая пекарне каждую свободную от школы минутку, но родители неустанно твердили, что в первую очередь она должна думать об учебе – даже если сейчас каникулы. Как частенько повторял папа, «деньги приходят и уходят, а знания остаются». И Анна, пожалуй, была с ним согласна, но для нее это значило трудиться не покладая рук с утра до вечера. Подъем до зари, выпечка, хлопоты по дому, школа или занятия дома – чтением, чистописанием и математикой, снова выпечка, прилавок... Затем, когда сил совсем не останется, можно наконец отправиться поспать, но только чтобы через несколько часов снова проснуться и повторить все то же самое еще раз. Времени на что-то еще – например, на общение – при таком расписании не оставалось. Вот почему Анна всегда с нетерпением ожидала визитов Фреи: они словно открывали ей маленькое оконце в мир за пределами Гармона.
– Твоих снеговичков мы можем вместе с Фреей сегодня попечь, – сказала мама.
– Точно! Отличная идея! – Анна захватила пальцем капельку замешанного теста и лизнула. Мама полушутя замахнулась на нее ложкой. – Ну извини! Ты же сама говоришь, что пекарь должен знать, чем он других кормит.
Мама хохотнула:
– Есть такое. Да уж, с тобой не расслабишься, егоза моя.
Анна чмокнула ее в щеку.
– Так ведь это же хорошо, а? Вот что бы с тобой было, если бы меня не было?
Мама замерла и посмотрела на нее, улыбка стерлась с ее лица. Одной рукой она взяла Анну за подбородок:
– И думать не хочу. А ведь скоро придется. Скоро придется.
Анна ничего не ответила. Ей не нравилось, когда мама так говорила. Именно поэтому она пока так и не рассказала родителям, что в будущем, когда ей исполнится восемнадцать, хочет уехать в Эренделл. Анна любила родной Гармон и его обитателей, но в сравнении с другими городками королевства он был совсем маленький –- а мир такой большой. Особенно Анне хотелось посмотреть, как живется в том городе, где находится дом самого короля.
– Посмотри там, чаю у нас много еще? – обратилась к ней мама.
Анна заглянула в буфет, где у них хранились сыпучие продукты.
– Кажется, совсем нету, – пошарив внутри, ответила она.
– Тогда, может, сбегаешь на рынок? – попросила мама, отмеряя совком сахар из банки и добавляя его в миску. – Я хочу, чтобы, когда Фрея приедет, у нас уже стоял заваренный чай. Ей так долго до нас добираться. Можешь придумать что-то еще, что нам надо?
Они знали, что Фрея рано пускается в путь и выезжает из Эренделла еще до рассвета. Так что, когда она едет, надо будет накормить ее завтраком.
– Может, принести яиц из курятника? Приготовим для Фреи яичницу.
– Чудненько, – улыбнулась мама.
Едва она это промолвила, Анна выскользнула из своих туфель и сменила их на уличные башмаки. Схватив висевшую у двери лиловую накидку, она торопливо бросила через плечо:
– Я быстро!
– Анна, у тебя ничего никогда не быстро, – снова засмеялась мама.
– Вот увидишь – сегодня мигом обернусь, – упрямо пообещала Анна, и дверь за ней захлопнулась.
У крыльца стояла пустая корзинка. Анна прихватила ее и выскочила на улицу. Сначала на рынок за чаем, это недалеко, потом в курятник за яйцами – это на ферму, немного дальше, за городскими домами. Небо было такое голубое и бездонное, словно и не небо вовсе, а перевернутый океан, и погода стояла теплая, но без зноя. Анна много раз слышала, что одно из преимуществ жизни в горах, где расположился Гармон, – это нежаркое лето. Не такое жаркое, как в Эренделле. В горах воздух всегда прохладнее, а люди – спокойнее. Анна бросила взгляд вдаль, но глаза по привычке скользнули вниз, к подножью гор, стараясь разглядеть крыши Эренделла. «Интересно, что там делается сейчас?» – подумала она. Впереди заслышался чей-то разговор, и Анна резко остановилась – аж корзинка закачалась.
– Чего тебе, Свен?
Мама частенько поговаривала, что Анна – та еще балаболка, а папа непременно добавлял, что она ни одно новое лицо в городке не упустит. Анна действительно любила поболтать, а этот голос показался ей незнакомым. Весь городок состоял из пары-тройки улиц, на которых плотным рядком теснились небольшие домики. Они пестрели яркими цветами – зеленым, синим, красным, и каждый был окрашен не так, как сосед. Пекарня, к примеру, была оранжевая. Анна знала всех-всех в этом городишке, и кто в каком доме живет. Но тот, чей голос теперь приближался, не жил ни в одном из этих пестрых строений.
