Впервые за этот вечер Реставратор улыбнулся ей открыто и с прежней хитрецой.
– Конечно! – подтвердил он. – Старые привычки не исправишь. У меня не было интереса к той фреске, но… конечно, проверил ее. На всякий случай. Вдруг в монастыре есть и другие, более безопасные секреты!
– И как? – в тон ему поинтересовалась девушка.
– Нет, – картинно-скучающим тоном отозвался старый маг. – Она только то, что лежит на поверхности. Семнадцатый век. Единственный слой. Ничего тайного и интересного.
– То есть, – уточнила Ева, – фреску нарисовали на той стене в семнадцатом веке. Такой, какая она есть сейчас? Без реставрации, без дорисовок и правок? Она была там всегда и ничего не меня– лось?
– Все верно, – подтвердил Реставратор. – Ни малейшей интересной подробности.
– Может, оно и к лучшему, – иронично усмехнулась девушка. – Слишком много тайн для одного места… это пугает.
– В этом монастыре пугает и та единственная тайна, какая там есть, – напомнил угрюмо старый маг.
– И об этом я тоже все же вынуждена спросить, – Ева стала серьезнее. – Вы сказали, что нашли на одном из трупов книжную пыль. И так узнали о Либерии. Мне нужно знать только одну деталь: как велико хранилище?
– Ева, зачем? – снова упрямо насупился Реставратор. – Вы же уверяете меня, что не собираетесь спускаться внутрь!
– И я уже просто устала это делать, – в голосе артефактора прорезалось раздражение. – Я просто проверяю факты! Не вас, не ваши догадки. А только свои личные выводы. Причем исключительно, сидя здесь в вашей уютной гостиной.
– Хорошо-хорошо, – Реставратор примирительно выставил руки вперед. – Все равно вам это ничего не даст. Библиотека небольшая. В целом все собрание свитков и рукописей помещается в четыре больших сундука. Там помещение… – маг как-то рассеянно огляделся, пытаясь найти, с чем сравнить. – Ну, метра четыре на пять. Это сухой каменный прямоугольник. Голый камень пола, голый камень стен. Я не увидел на трупе бедного мальчика воска или парафина. Думаю, это место освещается магией. Или там вообще нет освещения.
– Сухой каменный мешок, – повторила Ева. – Что ж, как я предполагаю, вы специально говорили мне и Дану о береговой и подводной части лабиринта, чтобы снова сбить со следа и запутать.
– Вообще-то нет, – сам того не замечая, старый маг понемногу увлекался поиском. Это было в крови у каждого артефактора. Тот самый азарт, заставляющий иногда совершать невозможное, но и способный погубить. – Лабиринт на самом деле раскидан под всей территорией монастыря и частично уходит под воду. Я точно могу сказать, что подземелье не спускается под Волгу. Только Тверца. То есть тайный проход от монастыря в Затверечье.
– Это вообще может не иметь отношения к Либерии, – возразила девушка. – Это традиция. Из каждого монастыря должен быть тайный выход. Такие есть в Старицких общинах, в Торжке. И в полусотне старых монастырей по всей стране. К тому же, напомню, раньше Отроч монастырь был своего рода крепостью. Тут без запасного тайного хода никак.
– А ведь ты совершенно права, девочка! – искренне обрадовался Реставратор. – Я должен был догадаться! Я же исследовал труп… А это значит – кровь от ран, даже следы оружия и магии, нанесшие ущерб… И все это было раньше! Там, где-то в глубинах лабиринта. Но не в его подводной части. Судя по всему, система коридоров прилегает к старому тайному ходу. Хотя нет. Просто тайный ход был построен тогда же, в пятнадцатом веке. И он краем захватывает ходы лабиринта. Возможно, ведет в обход тайны Либерии, от храма к безопасности. Но если идти по этому ходу, все равно не удастся избежать ловушек на пути к хранилищу.
– Конечно, – согласилась девушка. – Ход под Тверцой – это только часть пути, которая вплетается в лабиринт. И это объясняет, почему именно на берегу тогда удалось найти единственного раненого, но еще живого посетителя подземелья. Видимо, юноша получил рану, понимая, что повреждение серьезно и дальше к тайне Либерии ему уже точно не пройти, он просто дополз до безопасного выхода на поверхность.
Она весело улыбнулась.
– Спасибо, – искренне сказала Ева старому магу. – В нашей истории слишком много лишнего. Сейчас вы помогли мне избавиться хотя бы от части всей этой мишуры.
– Вот так готов помогать и дальше, – казалось, Реставратор польщен и наконец-то успокоился. – Пока ты сидишь напротив меня и не собираешься делать глупости. Могу быть чем-то еще поле– зен?
– Да, – девушка спохватилась, она чуть не забыла еще один важный вопрос. – Вы же давно живете в Твери?
– Уже около двухсот лет, – старый маг был немного удивлен ее вопросом.
– Очень хорошо, – казалось, девушка этого даже не заметила. – Мне просто хочется понять… Представить атмосферу того времени после революции. Тут было… очень страшно?
Реставратор казался совершенно сбитым с толку.
– Ева? – все же решил аккуратно выяснить он. – Я удивлен… Это же не касается поиска?
– Нет, – нехотя подтвердила девушка. – Просто… здесь после 17-го года жили мои родители. И папа, и мама. Здесь мою мать расстреляли, и меня отсюда отправили в лагерь. И я хочу узнать… больше. Просто услышать, представить, каково им было тогда. Я же их почти не видела и не помню…
– Конечно, – старый маг засуетился. – Девочка моя… я и не знал… Так Георгий Куракин твой отец? Боже… Мы были дружны тогда. И твоя мама… Пусть она смертная, но такая красивая и милая женщина. И очень образованная. Твой отец был очарован ею с первой встречи!
– Да? – Ева чуть застенчиво улыбнулась. – Вы видели их тогда?
– Не совсем, – Реставратор поднялся со своего кресла. – Сейчас организую нам вкусного чаю и пирожных.
Он быстро пробормотал заклинание, и угощение стало материализовываться на столе. Артефактор была уверена, что ее коллега транспортирует сладости и чай из какой-нибудь ближайшей кофейни, причем без зазрения совести.
– Кушай давай, – заботливо предложил Реставратор. – А твои мама и папа… Это был литературный кружок. Тогда время было… странное. Дворян стало мало, и чаще они были нищими. А бывшие крестьяне имели состояния и вес в обществе. Все смешалось. Походы в театр перестали быть событием, стали актом принятия массовой культуры. Зато было много выставок и всяких салонов. По улицам бродили мистики и политиканы. Твоя мама любила читать. И отец увидел ее впервые сидящей на широкой скамье, закутанной в шаль, с книгой в руках… Он потом как-то признался мне, что в тот момент оробел. Ему было страшно подойти и отвлечь ее, будто она сама была девушкой с книжной иллюстрации. Но потом у них все сложилось. Красиво и романтично. Тоже как в книге…
– А они посещали все эти салоны? – любопытствовала Ева дальше. – И вы тоже? А первое кино?
– Да, все это было, – Реставратор весело улыбался, вспоминая то время. – И кино, и первые кабаре… Но твои родители их избегали. Там было слишком шумно. Город у нас вообще-то небольшой и тихий. Но и тут была своя буйная молодежь.
