– Третья?
– Да. У него был кто-то в Лондоне. Она была адвокатом или вроде того… но теперь он считает, что все по-настоящему. Честно, ты должна увидеть их вместе. Они просто как день и ночь. Мистер Ловкач и миссис Глупышка Хиппи…
Он продолжал болтать, и хотя Кейт все еще звучала растерянно, меня переполняло чувство облегчения. Все было раскрыто. Ладно, не все, но тоже неплохо. Знаю, это звучит глупо, но в тот момент я так и думал. Семья могла безопасно спать в своих постельках.
Я прошел к своей корзинке, улыбаясь.
– Ты чего такой счастливый? – Лапсанг взглянула на меня теперь обоими глазами.
– Все идет хорошо, вот и все.
Она посмотрела на меня, как мне показалось, с искоркой сочувствия.
– Просто будь осторожен.
Я вздохнул:
– Послушай, Лапсанг, я ценю твою заботу. Правда. Но дело в том, и я не хочу тебя обижать, что ты кошка. Кошки никогда не понимали смысл верности или долга, верно?
– Нет, дорогой, но мы понимаем боль. Мы понимаем Семьи. Понимаем, что если оставаться рядом слишком долго, это будет только себе во вред. – И сказав это, она встала, зевнула и царственно прошлась по стиральной машине, задрав хвост. А затем спрыгнула на пол, легко приземлившись на лапы.
– Доброй ночи, Принц, – сказала она, прежде чем открыть кошачью дверцу. – Будь осторожен.
Я смотрел, как ее коричневый хвост потерся о верх дверцы и исчез из вида.
– Доброй ночи, Лапсанг.
ПАКТ ЛАБРАДОРОВ:
Сохраняйте тайну миссии
Люди никогда не должны узнать, что мы управляем ими. Ради их собственной безопасности они должны оставаться в неведении касательно нашей миссии. Если нас раскроют, или если мотивы наших действий станут слишком очевидными, мы потеряем свою власть. Мы должны влиять на наших людей-хозяев, убеждая их при этом, что сложность их мира выше нашего понимания.
рулетка
Утром Хэл стоял в своей спальне, спустив штаны до щиколоток, и пытался померить длину пениса ярко-синей рулеткой.
– Нет, не может быть. – Он повернулся посмотреть на свой профиль в зеркале шкафа и чуть не кастрировал себя, отпустив рулетку. Разочарованный вздох. Он посмотрел на свою стену с грудями и потер еще.
– Давай же, давай, – но бесполезно.
Он тянул, дергал и теребил, но ничего не происходило.
Он переместился на кровать, все еще со штанами и трусами у щиколоток. Добравшись до постели, он резко упал и скорбно оглядел поникший пенис. А затем груду учебников на столе.
Бедняга Хэл, бедный-бедный Хэл.
Я встал и повилял хвостом в попытке его подбодрить. Заметного эффекта это не имело. Я склонил голову на бок. Улыбка появилась на его лице, но затем он осознал, что она не к месту, и стер ее. Глядя вниз, Хэл испустил еще один вздох. И тот уже длился дольше, так что губы его хлопали. Вообще-то вздох длился так долго, что я подумал, что дело не в размере пениса.
Возможно.
Может, и нет.
Я беспокоился о нем, правда. Я взглянул ему в глаза и увидел беду. Он был слишком хрупким, совсем еще щенком.
– Чего уставился? – спросил он с напускной жесткостью.
Я сказал ему, по-своему, что смотрю в его будущее, и оно может стать ему подконтрольным, и он может все сделать правильно. Как всегда, он отказался слушать.
– Принц, – сказал он, – Принц-малыш.
Затем он оперся спиной о стену, сунул лицо за жалюзи и выглянул в окно. Начинался дождь.
брак
Позже в дверь позвонили.
Адам был на встрече с директором. Хэл, Шарлотта и бабушка Маргарет сидели наверху, каждый в своем мирке. А Кейт в этот миг стояла на четвереньках, пытаясь собрать клочья лабрадорьей шерсти с ковра.
– Ты очень неряшливый пес, – сообщила она мне с притворной строгостью. – Серьезно.
Она с усилием и кряхтением выпрямилась и пошла открывать дверь. Это заняло какое-то время, поскольку Хэл на прошлых выходных отвинтил ручку, и никто ее так толком и не приделал. Дом, как кричал постоянно Адам, разваливался на куски.
Когда дверь открылась, первое, что я услышал – Кейт судорожно вбирала в себя воздух.
Второе, что я услышал, было:
– Э-гей, буйнохвост. Каков дворец запахов! – это был Фальстаф, и он погрузил нос в сладко пахнущий куст, растущий в саду перед домом.
Я посмотрел вверх и налево и увидел улыбающееся лицо Саймона, заслонявшее солнце.
– Давненько не виделись, Кейт, – сказал он, выставляя перед собой букет цветов.
– О боже. Саймон. – Прежде чем взять цветы, Кейт пришлось освободить руки от собачьей шерсти и дверной ручки – и то, и другое она положила на комод.
– Что происходит? – спросил я Фальстафа.
Он взглянул вверх, задрал лапу и бесцельно отлил на садовую тропинку.
– Я, буйнохвост, знаю не больше твоего.
Взгляд Саймона неторопливо изучал то, что находилось перед ним.
– Ты и впрямь красавица, Кейт. Такая же красивая, какой я тебя помню.
– Я, хм, слышала, ты недавно переехал в дом возле парка, – сказала она, проигнорировав комплимент.
– Да. Признаю поражение – Лондон меня убивал. Но забавно, не правда ли? Как жизнь ходит кругами, даже когда думаешь, будто идешь по прямой. – Он наклонился ко мне, грубо потрепав по голове. – Мы ведь все таковы, гоняемся за своими хвостами?
– Ты? Признаешь поражение?
– Да уж, поверить трудно, а?
– И я слышала, ты женился, – сказала она, ее попытка выглядеть равнодушной не удалась из-за надломленного голоса.
– О, Эмили. Адам тебе о ней рассказал? – спросил он удивленно.
– Да. Конечно.
– Что ж, да. Женат, но лишь в самом свободном смысле слова.
– Не знала, что такое бывает.
– Извини. Что?
– Свободный смысл. Для брака.
Саймон с мудрым видом улыбнулся:
– О, Кейт, уверен, ты знаешь.
Я посмотрел мимо его ног на Фальстафа, который теперь рыл землю в поисках сильных запахов. Саймон потянул его за поводок и прижал к ноге.
– Да уж, буйнохвост. Нынче ничего просто так не проходит, верно?
Но я не собирался вовлекаться в совершенно бессмысленные разговоры. Не сегодня. Я был слишком занят хозяевами. Пытался вынюхать подсказки. Что-то понять. Я не знал, что и думать. Воздух был сложным. Слишком много запахов. Слишком много противоречивой информации.
