– Без обид, – но я не понял, к чему он.
Когда Адам полностью оделся, уверенность частично вернулась к нему.
– Что ж, теперь это плохой район. В основном одинокие родители, высокая безработица, понимаешь.
Эмили выглядела смущенной.
– Так когда вы в последний раз виделись? – спросила она.
– О боже, так когда это было? – Адам взглянул на Саймона.
– Тринадцать лет назад, – ответил Саймон, не раздумывая. – Перед тем как я переехал в Лондон.
– Плохо ведь это. Что мы не общаемся. Ты ведь был нашим шафером.
У Эмили вновь отвисла челюсть.
– Шафером. Если ты был его шафером, что же ты мне о нем не рассказывал?
Я собирался задать Фальстафу тот же вопрос, но обнаружил, что он трется животом о подушку, пытаясь получить сексуальное удовольствие.
– Мы были любовниками, – объявил Саймон с непроницаемым лицом.
Эмили напряглась.
– Любовниками?
Саймон одними губами показал:
– Шутка.
– О, да, прости, – ответила Эмили.
Я вспомнил, что однажды говорил Генри.
– Юмор – защитный механизм для людей, и обычно он значит, что они хотят что-то скрыть.
Я как раз стал гадать, что скрывает Саймон, когда он присел и спросил:
– Как Кейт?
удар
Когда мы пришли домой, дверь была уже открыта, и Кейт встречала нас с измученным видом. Сначала она ничего не сказала, только умчалась в дом. Хэл повторял стихи в своей комнате, а Шарлотта уже была в постели.
– Где вы были? Я чуть с ума не сошла.
Адам избегал смотреть ей в глаза и повесил поводок на крюк с большей осторожностью, чем обычно.
– Я же говорил. Мне нужно было…
– Это должно было занять всего пять минут, Адам. Что с тобой происходит?
– Прошу, Кэт. Не сейчас. У меня нет сил спорить. Я разбит, правда.
– Ты разбит? А я, думаешь, как себя чувствую? Я успокаивала Хэла, он весь на нервах после сегодняшнего экзамена, потом они весь вечер ссорились с Шарлоттой, мама всю душу выплакала, и я чуть не заявила о пропаже мужа, после того как он устроил самую долгую прогулку в истории. И дом, дом в таком… беспорядке.
– Мне… жаль.
Я дипломатично вилял хвостом, чтобы сгладить ситуацию. На секунду показалось, что я преуспел. Лицо Кейт смягчилось, Адам кусал верхнюю губу, прося прощения. Но затем случилось это:
– Что это за запах? – Она наклонилась вперед, поводя носом.
– Не знаю, я ничего не чувствую, – Адам отклонился.
– От тебя пахнет. Лавандой или вроде того.
– Возможно, новый гель для душа.
– Нет-нет. Не он. Что-то еще.
– Извини, дорогая, я ничего не чую, возможно, у тебя с носом что-то не так. Может, тебя вот-вот хватит удар.
Кейт нахмурилась, сложила руки и взглянула Адаму прямо в лицо.
– Что происходит, Адам?
Я должен был что-то сделать. Я знал это. Конечно, знал. Я еще не понял, что случилось там с Эмили, Саймоном и Фальстафом в новом доме, но я чувствовал, что за этот вечер гармония Семьи оказалась под угрозой.
Когда жена начинает подозревать собственного мужа, есть большой риск, что все покатится в тартарары. Генри учил меня этому на одном из первых уроков.
Я решил переключить внимание Кейт, прыгнув и положив передние лапы ей на живот. Это было плохое решение. Меня сопроводили за ошейник в прачечную и закрыли там, а Адам остался в кухне отбиваться самостоятельно.
Я мог бы лаять, конечно, но от этого стало бы только хуже. Лучшее, что я мог сделать, это прижаться ухом к двери и не пропускать ни слова. Лапсанг, громко урча в своей корзинке, устало посмотрела на меня одним глазом.
– Что ты делаешь? – спросила она.
– Пытаюсь слушать. Это важно, пожалуйста, потише.
– Принц, дорогой. Я тебе говорила, не привязывайся слишком.
– Слушай, Лапсанг, мне жаль, но ты не понимаешь.
– Мне жаль твою породу, искренне жаль, – и с этими словами она закрыла глаз и вновь погрузилась в сон.
Адам сказал что-то. Что он сказал? Черт бы побрал эту глупую, эгоистичную кошку. Я услышал половину ответа Кейт.
– …недавно, и все. Тебе так не кажется?
– Ладно, ладно. Я скажу. Я был в парке и наткнулся на кое-кого. На того, кто переехал в большой новый дом, о котором я все время говорил. Не важно, она…
– Она?
– Да… Эмили, так ее, кажется, звали. Не важно, знаешь, кто ее муж? Угадай, кто сюда вернулся?
– Так ты все это время болтал с какой-то замужней женщиной в парке? Но это не объясняет, почему ты так пахнешь.
– Угадай.
– Так, я не собираюсь стоять здесь всю ночь и играть в твою…
– Саймон Хотспэр.
– Саймон…
Возникла пауза. Нет, это была больше чем пауза. Это был перерыв между беседами. Тянулись годы, и я не слышал ничего кроме пневматического урчания Лапсанг. Когда Кейт наконец заговорила, ее голос был совершенно иным. Она больше не злилась. Ее голос звучал изумленным, и каждое слово целую вечность вылетало из ее рта.
– Саймон. Хотспэр. Вернулся. Сюда?
– Да, и он еще более шикарен и самодоволен, чем прежде. Все хорошо?
– Нормально. Безусловно. Нормально. Просто у меня голова болит, только что начала. Что… что он тут делает?
– Работает на фрилансе. Он управленческий консультант, ездит всюду. Наконец-то продал душу.
– Он… хм, он женат?
– Да. На Эмили. Слегка эксцентричная, вполовину моложе его. Она ароматерапевт. Дала мне образец. – Правда, Адам, молодец. – И знаешь что, их дом не так уж плох внутри. Слегка стерильный и слишком много мужских игрушек, на мой вкус, но его жена добавила некоторой мягкости.
– Вот как, да. Понимаю.
– Как бы то ни было, они придут к нам на барбекю.
Барбекю, которое Хантеры каждый год устраивали на своей лужайке, ожидалось всего через два дня – в воскресенье.
Запахи паники просочились сквозь дверь.
– Да, он сказал, что будет рад пообщаться. Он и тебя хочет видеть. Передавал свою любовь.
Снова пауза:
– О. Верно. Но…
– Да, я знаю, знаю, что ты скажешь. И ты права. Он ужасно обошелся с Сарой. И с тех пор исчез, хотя он крестный Хэла. И да, я не забыл свой мальчишник. Но он не нарочно. Ты всегда ему нравилась, ты же знаешь. Просто он был из тех парней, верно? Не хотел видеть, как кто-то из его друзей женится. Но у него ничего не вышло, ведь он не мог отговорить меня от свадьбы. Как бы то ни было, похоже, он уже не против брака. Эмили его третья.
