– Да, ладно, – ответила Кейт, даже без тени сомнения. Она была слишком увлечена болтовней диктора по радио.
Хэл сделал себе еще один бутерброд с арахисовым маслом и «Мармайтом», и уже собирался идти наверх, чтобы повторять дальше. – «И я скорей сто тысяч раз умру, чем свой обет хоть на волос нарушу»
[7], – заявил он, прожевав. – Акт… Акт третий, Сцена вторая, Принц.
ПАКТ ЛАБРАДОРОВ:
Наблюдать за всем
Если Семейство подвержено опасности распада, знаки будут повсюду.
Будьте постоянно готовы к любым изменениям запахов или поведения, и если изменения случатся, нюхайте в поисках объяснения. Это также важно, если ваши хозяева находятся вне Семейного дома.
За людьми нужно следить каждое возможное мгновение, чтобы обеспечить успех нашей миссии.
Наблюдайте, слушайте, но главное – вынюхивайте беду постоянно.
чик
Я не всегда отличался глубоким чувством долга. В юности мне тяжело давалось контролировать свои инстинкты. Мной владели мои чресла – больше, чем принципы. Я все время западал на старших женщин – и падал с них. Высокие. Длинные ноги. Тот мирской запах. Я не мог с собой совладать.
Но я влюблялся не только в других собак, но и в мебель тоже. Когда я прибыл в дом Хантеров, я влюбился в нее, всерьез. Особенно в подушки.
– Лабрадоры должны вести себя так? – гости дома спрашивали с явным презрением, когда проходили в гостиную. Я продолжал. Несмотря на растерянные взгляды и шутки про световой меч, я продолжал.
Но это поведение, как они решили, было неестественным.
Яйца.
Вот чем это было вызвано.
Уберите яйца, и проблема уйдет.
Чик-чик. Все.
Меня записали на прием к Милому Мистеру Ветеринару. Мне сказали, это для моего же блага. Так заявил Адам и оставил меня в операционной.
– Для твоего же блага, Принц-малыш, вот увидишь. Ты проснешься другим человеком.
Словами не описать моего бешенства. Насколько я понимал, это был Конец. Всей моей жизни, или хотя бы моей жажде жизни. А также, я был уверен, это был конец любви. Адам лишил меня шанса на будущее счастье. Он принудил меня к последнему компромиссу. Но ярость утихла вместе с похотью, и я очнулся в новом мире нейтральности.
Я больше не отвлекался.
Благодаря жертве все вдруг стало ясно.
скользко
– Так, теперь снимите все.
Эмили потирала руки, покрывая пальцы самой странной пахучей субстанцией, что я нюхал.
– Все? – Спросил Адам в панике.
Она рассмеялась с деланной веселостью.
– Нет, не все. Можете оставить трусы… если хотите. – Она вновь рассмеялась, еще громче.
– Буйнохвост, это очень скучно, приятель. Идем, я покажу тебе дом. Можем тут выкинуть уйму диких фокусов.
Хотя меня прельщало предложение Фальстафа – узнать побольше об огромном новом доме Эмили и его тайнах, я понимал, что должен остаться. Следить за всеми подробностями этой довольно странной сцены, разворачивающейся перед нашими носами.
– Стоп, – скомандовала Эмили. – Музыку.
Голова Адама повернулась, чтобы проследить за ней.
– Океания: музыка для глубоководного состояния ума, – объявила она, и у Фальстафа вырвался зловещий скулеж узнавания.
– Ладно, буйнохвост, ты старый лабрадор. Как пожелаешь, приятель. Как пожелаешь. – Я смотрел, как он уходит в другую комнату, неодобрительно качая головой.
Так. Наблюдай, Принц, наблюдай.
Адам уже лежал на массажном столе в одних лишь боксерах. В новейших. Лечение началось. Эмили, закатав рукава розового кардигана, принялась втирать неестественно пахнущие масла в кожу, и спина его пошла волнами.
Воздух между тем тяжелел. Не как возле вонючей кучи, но он стал настолько густым, что наполнил комнату и заставил все предметы в ней пульсировать. Стереомагнитофон, телевизор на стене и другие непонятные вещи, которые притаились в каждом углу.
Соответственно, я не мог унюхать потенциальный запах беды. И в придачу к обонянию мой дар наблюдательности был вынужден сражаться со сбивающей с толку предсмертной песней китов.
– Что за масла вы используете? – спросил Адам.
– Я использую смесь. Лаванда и пачули. Чтобы справиться с конфликтом в вашей ауре. Лаванда успокаивает, она очень хороша при стрессе, а пачули помогает окрепнуть… укрепить ваш, сами понимаете, дух.
– О, конечно.
Она втерла еще масла ему в спину, долгими нисходящими движениями.
– Знаете, Адам, у вас очень, очень хорошее тело. Вы занимаетесь спортом?
То ли он был сбит с толку вопросом, то ли выведен из строя запахом, но Адам некоторое время молчал, прежде чем ответить.
– Хм, нет. Нет… вообще-то. Но иногда я бегаю трусцой. Вы ходите в тренажерный зал?
– Да. Тут есть зал наверху.
– Наверху. Боже. Этот дом огромен. Должно быть, вы тут теряетесь, живя одна.
Эмили помолчала, ее рот скривился, и она произнесла:
– Я живу не одна.
Адам вскинул голову. На мгновение казалось, что он свалится со стола – как у Милого Мистера Ветеринара – но Эмили терла ему спину и удерживала его.
– Но я думал…
– Вы думали, что я живу одна? О, нет. Я бы не смогла. Нет-нет-нет. О, я бы рехнулась. Съехала бы с катушек. Нет. И я бы не стала жить здесь. Разве что я бы была самым богатым ароматерапевтом во всем мире!
– Хм, боже, конечно. Конечно. Так, э, с кем вы живете?
– Его зовут Саймон.
– Но кто он? Вы женаты? – Адам сделал еще одну попытку покинуть стол, но его снова вернули.
Возможно, мне стоило помочь ему.
– Да. Но это ведь ничего?
– Но… где… где он?
– Мы ведь не делаем ничего дурного? Всех своих клиентов я прошу снять одежду. Это необходимая часть лечения, особенно в таком тяжелом случае, как ваш.
– Но Эмили, я не хочу быть подозрительным или прозвучать неблагодарным, но уже девять часов вечера. Я полуголый незнакомец, лежу на столе в центре вашей гостиной, вымазанный маслом. Это ведь будет не слишком хорошо выглядеть, если он вернется домой и увидит нас так?
Эмили рассмеялась.
– Вы забавный мужчина. Очень, очень забавный.
