— Па, открой.
— Маруся, сколько раз говорить — дождись, пока машина остановится, тогда и выходи.
Константин постарался говорить как можно строже, но получалось с трудом. Впрочем, как и всегда. И ведь сколько зарекался не баловать дочь, но все благие намерения летели к черту, стоило увидеть огромные, искрящиеся весельем глаза Маруси.
— Не волнуйся, папуль. Я уже большая, — насмешливо посмотрела на него дочь.
Да, уж. Большая… Целых пять лет.
Маруська дождалась, пока он разблокирует дверцы и выскочила из машины.
— Деда.
— Машенька.
Мару кинулась к раскрывшему объятия Строгову, и тот подхватил ее, что-то негромко приговаривая и улыбаясь.
"Встреча века, — хмыкнул Константин, выходя из Мерса. — Нет, все-таки, нужно уговорить Катю на второго, иначе, Маруську совсем разбалуем"
— Здравствуй, Костя, — кивнул ему отец. — Что-то вы припозднились. Мама с утра места себе не находит.
— Дедуль, папа, как всегда, весь в делах, — пожаловалась Маруся. — Я, знаешь, как долго ждала, пока мы из его офиса уедем?
— Ты что, ребенка на работу таскаешь? — удивленно посмотрел на него отец.
— А ты попробуй этого ребенка дома оставить, — усмехнулся он, переводя взгляд с Мару на ее деда.
То, что эти двое — родственники, было заметно невооруженным взглядом. Схожие черты лица, одинаковый разрез глаз, привычка открыто смотреть на собеседника…
— Дед, если папу одного отпустить, он же до ночи не появится, — наябедничала дочь. — Он без мамы совсем от рук отбивается.
— Да, ты что? — деланно удивился Сергей Леонидович, силясь удержать смешок. — Непорядок.
— Вот, и мама так по телефону сказала.
Мару победно посмотрела на него и добавила:
— Папуль, а может, позвонишь маме и попросишь ее приехать побыстрее?
Голос ее на последних словах чуть дрогнул, и у Костаса сердце на секунду замерло. Его храбрая маленькая девочка… Как же она скучает по маме. Оба они скучают. И оба ни за что на свете не признаются, как им без нее плохо. Без ее теплого и ровного света, без того спокойствия и счастья, что охватывает душу, когда она рядом.
Строгов бросил на него проницательный взгляд и ободряюще кивнул. Что ж, отец прекрасно знал, что он чувствует.
— Ну, что, идем в дом? — нарочито весело произнес Сергей Леонидович, ссаживая Марусю с рук.
— Идем, — радостно откликнулась дочь. — Дедуль, я так соскучилась по вам с бабушкой.
— Бабушка твои любимые курабьедес приготовила, — идя к дому, рассказывал Строгов. — Много. Несколько противней.
— Йес. А пудрой посыпала?
— Куда ж без пудры? — добродушно усмехнулся Сергей Леонидович. — Конечно, посыпала.
Костас наблюдал за тем, как дед с внучкой идут по двору, и в памяти его неожиданно всплыли слова Катиницы. "Счастье — это когда мы все вместе"
Да. Так и есть. До его полного счастья осталось всего два дня. Два долгих и невыносимо длинных дня.
— Костас, ну, наконец-то.
Мама выглянула из окна кухни.
— Вы почему так долго? Митрос уже два часа, как приехал, а вас с Марусей все нет.
— Привет, мам, — кивнул Константин. Мама в своем репертуаре. Ждет их с самого утра, и, небось, уже весь стол заставила деликатесами собственного приготовления. И сколько ей не говори, что столько съесть невозможно, все бесполезно. Греческое гостеприимство неискоренимо.
— Бабуля.
Звонкий голос Маруси полнился радостью.
Дочка влетела в дом и сразу помчалась на кухню.
Костя слышал, как она принялась с жаром рассказывать бабушке свои немудреные новости, и не стал мешать. Следуя за отцом, он прошел в гостиную, где уже ждал брат.
— Митрос.
Костя подошел к стоящему у окна Дмитрию. Тот выглядел каким-то потерянным и притихшим.
— Привет, — непривычно серьезно кивнул ему брат и снова уставился в пасмурную серость.
— Эй, с тобой все в порядке?
Костас удивленно посмотрел на Митроса.
— Нормально, — коротко отозвался тот. — Катерина еще не вернулась?
— Нет.
— Не боишься одну отпускать?
В голосе брата послышалось ехидство.
— Она не одна, — не повелся на привычную провокацию Костя. — С ней охрана и Литинский.
— А сам как? Скучаешь?
Дмитрий непривычно остро взглянул на него, и Константину на миг показалось, что за этим вопросом скрывается нечто большее, чем просто забота.
— Да, — не стал отнекиваться он. — А ты куда пропал?
— Да, так, — уклончиво ответил Дмитрий. — Дела.
Брат как-то неловко сглотнул и посмотрел на вбежавшую в комнату Марусю.
— Дядя Митрос. А ты уже видел щенка, которого мне дедушка собирается подарить? — требовательно спросила дочка. — А то, никто не говорит, где он.
— Иди сюда, разбойница, — хмыкнул Дмитрий. — Не знаю я никакого щенка. Может, его и вовсе нет.
Он чмокнул Марусю в кудрявую макушку и хитро улыбнулся.
— Не, ну, так не честно, — вывернувшись из рук дяди, Мару оказалась возле Строгова. — Деда, скажи ему. Правда же, что у меня будет настоящий щенок?
— Правда, Машенька, — серьезно кивнул Строгов.
— Вот, видишь. — победно улыбаясь, посмотрела на Дмитрия Маруся. — А ты не верил.
Константин хмыкнул. Собаки были Марусиной страстью. Дочка не могла пройти мимо уличных дворняжек, чтобы не попытаться погладить и накормить, а старину Франка и вовсе приватизировала в единоличное пользование. И тот отвечал ей безусловной любовью и обожанием. Даже о возрасте забыл.
Мару принялась рассказывать деду, что малыш будет спать в ее кровати, а Димитрос, покачав головой, заметил:
— Настоящий энерджайзер. Она, вообще, когда-нибудь молчит?
— В очень редких случаях, — сдерживая невольную улыбку, ответил Костя.
— Мальчики, давайте к столу, — прервала их мама. — Сережа, поторопи сыновей, а то, они так и будут о делах болтать. Маруся, бегом. Там твои любимые сладости остывают.
— Чур, я первая.
Мару вприпрыжку выбежала из комнаты, а все остальные неторопливо пошли следом.
Когда расселись за огромным столом в большой, ярко освещенной столовой, разговор коснулся нежелания Строгова возглавлять Совет.
— Не жалеешь, что отказался?
Костас вопросительно посмотрел на отца.
— Нет, — без капли сомнения ответил тот. — Власть — удел одиноких людей. Она отбирает все — силы, эмоции, родных, друзей. Ты сам не замечаешь, как остаешься в полном вакууме. И не понимаешь, хорошо это или плохо.
