— Понесла же нелегкая.
— Точно. Вот после девяти ее никто больше и не видел.
— Что со Строговым?
— Стрелял один из охранников. Недавно наняли. Пуля прошла рядом с сердцем. Врачи не дают никаких гарантий. В сознание так и не пришел.
Стас говорил коротко, без ненужных подробностей. Так, как всегда отчитывался перед Тересновым.
— Ясно.
Костас задумался. Ум четко работал, просчитывая варианты, а в душе клокотала ярость. Катя у Стоцкого. И он способен… Нет, лучше не представлять, на что он способен, иначе последние остатки сдержанности полетят к чертям, и он совершит ошибку.
— В общем, так. Поднимай ребят, отправишь две группы к Стоцкому, пусть ведут наблюдение за домом и людьми Генриха. Ты едешь со мной. В сопровождение берем Виктора, Алексея и Юру.
— Когда выезжаем?
— Завтра. Мне нужно подготовиться. Ребят отправляй сразу же, они должны быть на месте уже к вечеру. Пусть постоянно докладывают обстановку, но сами ни во что не вмешиваются.
— Сделаем, Константин Сергеевич, — немногословно ответил Стас.
Не задавая лишних вопросов, он развернулся и вышел из кабинета.
Костас молча проводил его взглядом. Сейчас он невольно завидовал невозмутимости своего начбеза. Насколько проще решать проблему, когда сердце не рвут на части боль и страх.
И разум не мутится от ярости. И душа не мечется, побуждая бросить все и, не рассуждая, кинуться на спасение любимой.
Катя. Нежная, ранимая, маленькая и хрупкая. Несмотря на перемены, которые произошли с ней за три года, внутри она все та же, он был уверен в этом. Смотрел на нее — повзрослевшую, знающую себе цену женщину, жену одного из глав клана и успешную бизнес-леди, а видел ту робкую, смешливую девчонку, в которую влюбился когда-то без памяти. Как она выдержит прессинг Генриха? Сможет ли противостоять ему? Не сломается ли под давлением обстоятельств?
Только бы Стоцкий ее не тронул.
Костас хорошо знал повадки Генриха. Тот любил прикидываться просвещенным интеллектуалом, либералом и сибаритом, создавая образ этакого аристократа позапрошлого века. Вероятно, поначалу, он будет уговаривать Катю по-хорошему, попытается быть добрым и приятным во всех отношениях. А вот если это не сработает…
Костас отер со лба холодный пот.
Господи, только бы хватило времени…
У Генриха есть единственная слабость, но для того, чтобы воспользоваться ею, нужно подготовиться. Ему нужны сутки. Гребанные сутки. Он должен успеть.
"Катиница, любимая, ты только продержись… Не сдавайся. Дай нам это шанс, и я вытащу тебя, клянусь"
Катя смотрела на Даурбекова, даже не пытаясь скрыть гнев и негодование.
— Что вы сказали? — выдержав паузу, переспросила она.
— Генрих Альбертович распорядился переселить вас в подвал, — ухмыльнувшись, повторил тот.
— Вы ничего не путаете?
Она все так же пристально смотрела на Зелимхана, а тот стоял перед ней, нависая всей своей немаленькой тушей и демонстративно перекатываясь с пятки на носок. Запах его туалетной воды вызывал у Катерины неконтролируемое раздражение. Да, что там. Весь этот крупный, неприятный тип вызывал у нее раздражение. За минувшие, со дня похищения двое суток, нервы у нее порядком сдали, и сейчас она держалась исключительно на характере.
— Ну, что вы, мадам.
Даурбеков издевательски усмехнулся.
— Я хорошо все запомнил. Генрих Альбертович дословно сказал: "Чтобы этой сучке думалось лучше, пересели ее в более подходящие для этого процесса условия. Подвал вполне подойдет" Так что, прошу за мной, мадам.
Он отвесил шутливый поклон, и Катя, в который раз, поразилась тому, как легко и грациозно он управляет своим крупным, даже грузным телом.
— Что ж, похоже, гостеприимства господина Стоцкого хватило ненадолго.
Она сощурилась и презрительно посмотрела Даурбекову в глаза.
— Ладно. Ведите.
Зелимхан обжег ее ответным взглядом и подхватил под локоть. Больно так подхватил. Крепко. Не позволяя отшатнуться.
"Вот и пришла пора признать очевидное, — грустно размышляла она, идя рядом с конвоиром. — Мнимого благородства Стоцкого хватило ненадолго"
Ей было обидно. Совсем немного не хватило для того, чтобы подготовить побег. Она успела вызнать, где находится старый запасный выход из замка, вычислила расписание караула, сумела расположить к себе охранников… И все впустую. Из подвала выбраться будет гораздо сложнее. Господи, что же делать? Если Сергея Леонидовича больше нет, никто не станет ее искать. И надеяться ей не на кого, кроме как на себя.
"Строгов жив. Он не может умереть, — настойчиво билось у нее внутри. — С ним все хорошо, и он обязательно за мной придет."
Она изо всех сил повторяла эту мантру, стараясь не поддаваться страшным мыслям о смерти патрона.
— Шевелитесь быстрее, — прикрикнул на нее Даурбеков.
Катя ничего не ответила, но прибавила шаг. Она пыталась запомнить дорогу, но коридор был слишком темным и запутанным, и уже через несколько минут она сбилась, потерявшись в бесконечных поворотах.
— Не отставайте, — коротко скомандовал Даурбеков, увлекая Катерину к винтовой лестнице.
Вскоре, они миновали нижние этажи замка и спустились в подземелье.
Катя напряженно разглядывала давящие своды, длинные коридоры, лабиринтом расходящиеся в стороны, многочисленные двери, мимо которых вел ее Зелимхан, и ряд тусклых, почти не дающих света ламп.
— Прошу, мадам.
Даурбеков распахнул перед ней одну из дверей.
В нос ударил сырой, зловонный запах, и Катя невольно отшатнулась.
— Что же вы? Входите. Или ожидали номер-люкс? — съехидничал ее конвоир.
— Да, нет, почему же? Чего-то подобного я и ждала, — хмыкнула Катерина.
Она пересилила себя и вошла в камеру.
— Передайте мою благодарность Генриху Альбертовичу, и скажите, что я оценила его гостеприимство, — повернувшись к Зелимхану, спокойно произнесла она.
— Обязательно передам, даже не сомневайся, — одарил ее тяжелым взглядом Даурбеков.
С него слетела шелуха мнимого добродушия, и сейчас перед Катей стоял совсем другой человек — жестокий, опасный, неумолимый. Дикий.
Она внутренне содрогнулась от ощущения надвигающейся беды. Господи, дай силы выстоять, не сломаться, не покориться этим монстрам.
— Приятного дня, мадам, — снова съехидничал Зелимхан. — Наш отель в вашем полном распоряжении.
Он захлопнул дверь, и Катя услышала скрежет поворачиваемого в замке ключа. Все. "Финита ля комедия"
Катерина огляделась вокруг. Каменные стены, низкий топчан, крошечное зарешеченное окно, теряющееся под потолком, вонючее углубление в полу — вот и вся обстановка.
