Ее ладонь оказалась сжата сильной рукой.
— Здравствуй, — спокойно ответила она, поднимая взгляд на Константина.
— О, мы снова на ты? — усмехнулся Терсенов, но эта усмешка не коснулась его глаз. Они оставались непроницаемыми. — Это радует.
Катя укрепила щиты, не позволяя эмоциям взять над собой верх, и равнодушно спросила:
— Что тебе нужно?
— Поговорить, — коротко ответил Терсенов. — Причем, там, где нам никто не помешает.
— Костас, ты не понял в прошлый раз? Нам не о чем разговаривать.
— Ошибаешься.
Он крепко взял ее под руку.
— Пусти.
Катерина попыталась незаметно отстраниться. Она знала, что нельзя устраивать скандал и привлекать к себе внимание. Не то общество и не те люди вокруг. Кто знает, как отразится это недоразумение на репутации Строгова?
— Не раньше, чем мы поговорим, — делая вид, что ничего не происходит, произнес Константин и двинулся к двери. Катя оглянулась в поисках Игоря. Охрану в дом не пустили, но Гордеев должен был быть среди гостей и присматривать за ней. Черт. Костас уже умудрился миновать широкий проем и вывести ее в фойе, а она так и не увидела своего охранника.
— Нам есть о чем поговорить. И разговор предстоит долгий.
— Ты понимаешь, что делаешь? Строгов тебя в порошок сотрет.
— Ты переживаешь за меня?
— Была нужда.
Терсенов распахнул какую-то дверь и ввел Катю в комнату.
— На что ты надеешься, Костас?
— Катя, послушай меня. Я знаю, я виноват перед тобой. Но не в том, в чем ты меня обвиняешь. Да, я скрыл от тебя правду, да, воспользовался тобой, но… Черт. Ты же понимаешь, что я не мог сказать тебе, кто я.
— Действительно. Зато ты мог трахать меня и пользоваться моей силой. Очень удобно, не так ли? И любовница, и источник. И все "в одном флаконе".
— Это не так. Катиница, ты все неправильно поняла. Я…
— Что — ты? Что, Костас?
— Люблю я тебя, — резко, почти зло, выдохнул Костас. — А ты…
— Не смей.
Катя хотела сдержаться, но голос ей изменил и сорвался. Она гневно посмотрела на Терсенова и повторила:
— Не смей так говорить.
— Почему?
Константин взглянул ей в глаза и просто сказал: — Это правда. И ты это знаешь.
— Замолчи.
Она не могла слышать из его уст те слова, о которых когда-то так мечтала. Слова, которых так ждала в тот вечер, и которые так и не прозвучали. А сейчас… Сейчас, они казались издевательством.
— Катиница…
— Молчи, Костас, — взяв себя в руки, холодно произнесла Катерина. — Я не хочу это слышать. Мне противна твоя ложь.
— Значит, ты считаешь меня лжецом? Не обманывайся, Катиница. Я никогда тебе не лгал. А вот ты… Ты оказалась хорошей актрисой.
Терсенов посмотрел на нее с затаенной болью и обхватил ее лицо ладонями.
— Скажи мне, Катя, — тихо прошептал он, наклоняясь к ее губам. — Чем этот старик лучше меня? Чем? Тебе нравится стонать под ним? Терпеть его ласки и поцелуи? Подставлять свое прекрасное тело его ненасытным губам? Позволять ему пить твою энергию? Ну, же, ответь.
Константин придвинулся еще ближе, и Катя оказалась прижата к его груди. Она чувствовала его дыхание, слышала биение его сердца, ощущала жар его тела…
— Убери руки, — попыталась отстраниться она. — Немедленно.
— Что, не нравится слушать правду? — Константин и не думал ее отпускать.
— Ты ничего не знаешь.
— А что я должен знать? Что ты променяла меня на того, кто предложил тебе больше денег?
— Значит, вот, как ты думаешь обо мне?
— А это не так? Ну, же, скажи, Катиница. Или мне лучше называть тебя Терри? Тебе так больше нравится? Когда он берет тебя, то называет именно так, да?
Константин отклонился и уставился на нее. Глаза его горели сдерживаемой яростью.
— А если даже и так? — Катя посмотрела на Терсенова с вызовом. — Тебе не все ли равно? Да, Сергей Леонидович любит меня, и не боится говорить об этом. И он, в отличие от тебя, никогда меня не обманывал.
— А ты? — резко вскинулся Константин. — Ты любишь его?
— Да. Люблю.
Катя сказала это твердо. Без капли сомнений. Глядя ему прямо в глаза.
И Костас опустил руки, позволяя ей освободиться из его объятий. Он лишь смотрел на нее. Растерянно. Впервые — растерянно.
— Думаю, нам больше не о чем разговаривать, — тихо произнесла Катя. — Не пытайся искать со мной встреч, не нужно.
Она распахнула дверь и, не оглядываясь, вышла из комнаты.
— Екатерина Алексеевна.
Ей навстречу бежал Игорь. Надо же. Не прошло и часа.
— С вами все в порядке?
Она невесело усмехнулась.
— Не переживай, Игорь. Со мной все хорошо.
— Где вы были? Я вас везде искал.
— Да, так, прошлась немного. Решила подправить макияж.
— Сергей Леонидович беспокоился.
— Я поговорю с ним.
Катя отстранила охранника и спокойно направилась к просторному фойе. Ей встречались какие-то люди, кто-то здоровался с ней, пытался заговорить, но она только отстраненно кивала и, не останавливаясь, шла вперед. Внутри у нее все звучали слова Костаса. "Люблю я тебя…" Кто бы знал, как больно оказалось услышать это лживое признание. Лживое и ненужное…
— Катрин.
Катя очнулась от своих невеселых мыслей и обернулась на знакомый голос.
— Морис. Боже, неужели ты? Откуда?
Она с удивлением смотрела на приближающегося к ней француза и не могла сдержать улыбку.
— Катрин, ты невероятна, — восхищенно выдохнул Морис. — Я даже глазам не поверил, когда тебя увидел. Настоящая красавица.
— Морис, откуда ты взялся?
Она рассматривала друга, которого не видела несколько лет, невольно отмечая, что тот совсем не изменился. Все тот же смешливый взгляд карих глаз, все то же подвижное лицо, все тот же неуловимый шарм.
— А-а, долгая история. Я тут по работе.
Француз беспечно махнул рукой.
— Идем в зал, — Катя взяла его под руку. — Я так рада тебя видеть. Рассказывай, как ты?
Они направились к гостиной. Морис поправил на плече ремень от фотоаппарата и накрыл руку Кати своей.
— Да, что я? — переспросил он. — Работаю там же, правда, меня повысили и теперь перед тобой собкор Франспресс, а в остальном — все то же. Лучше расскажи о себе. Давно вернулась?
