Костас не хотел задаваться вопросом, что он творит. Он просто чувствовал, что не может ее отпустить. Не может — и все. Нежные, шелковистые волосы, ощущение хрупкой девичьей шеи под его руками, острое, почти болезненное желание… Костас сам не понял, как оказался в плену обманчивой мягкости своего соурсе. Когда успел так увязнуть? Почему столь легко поддался на сумасшедшее обаяние этой девчонки? И с чего, вообще, умудрился подпасть под ее чары?
Если бы кто-нибудь раньше сказал ему, что он способен увлечься подобной девочкой, Костас только рассмеялся бы в ответ. Слишком простая, слишком неискушенная, слишком правильная… А оказалось, что именно этим его и поймали в ловушку.
Он перебирал длинные волнистые пряди и безуспешно пытался найти ответ на нелепый вопрос — что он делает? Почему стоит здесь и страдает какой-то ерундой? И отчего не может оторваться от этой… Кати?
Катерина прерывисто вздохнула. Неожиданная ласка обжигала, заставляла кровь быстрее бежать по венам, скручивала внутренности в тугой узел. Кате безумно хотелось откинуться назад, вжаться в стоящего рядом мужчину, утонуть в тепле его объятий… И потянуться за поцелуем.
Она сама не понимала, куда исчезла недавняя злость. Просто, чувствовала, как сбивается дыхание. Как болезненное желание стягивает низ живота. Как тяжелеет под тонкой майкой грудь… Дурман. Настоящий дурман кружил ей голову…
И вдруг, в один момент, все прекратилось.
— Идите спать, Катерина, — глухо выговорил Терсенов, отходя к окну.
Катя недоуменно посмотрела на его напряженную спину и растерянно поправила слетевшую с плеча бретельку.
— Константин Сергеевич, что…
— Спать, Катерина, — резко перебил ее начальник. — Завтра много работы.
Он так и не повернулся к ней, продолжая смотреть в темное окно.
Она ничего не ответила. Медленно поднялась из-за стола, так же медленно вышла из кухни и двинулась к своей комнате. Внутри был полный раздрай.
Что случилось с Терсеновым? Может, он перепутал ее со своей любовницей? Или просто решил поразвлечься? Тогда почему передумал и отпустил?
Она прижала ладони к горящим щекам. Господи, зачем он, вообще, к ней прикоснулся? И зачем… остановился?
Костас отрешенно смотрел в темное окно, пытаясь сообразить, что с ним только что было. Приворожила его эта девчонка, что ли? Сидела, глазищами своими огромными смотрела и разбудила в нем то, на что он никогда не считал себя способным. Не страсть, нет. Вернее, не только страсть. Душевное притяжение. Потребность заботиться. Желание оберегать.
Константин машинально коснулся кармана, пытаясь найти сигареты, и нахмурился. За последние несколько дней он выкурил столько, что раньше на год бы хватило. Еще одна дурная привычка, возникшая в его жизни вместе с этой… Катей.
Хмыкнув, он прислонился лбом к холодному стеклу. Может, правда, отпустить ее? Заменить на кого-то более подходящего? И избавиться, наконец, от этих непонятных "качелей", зажить, как раньше. Вернуться в привычную зону комфорта. Пусть и опостылевшую, но знакомую, без непонятных взбрыков настроения и постоянных скачков силы.
Костас смотрел в темноту ночи, пытаясь принять окончательное решение. А-а… Пошло оно все. Ощущает себя слабаком каким-то.
Хватит. Надоело. Надо подыскать Катерине замену. Ему нужен нормальный соурсе. Такой, с которым он снова станет самим собой. Завтра же начнет собеседования. Нечего тянуть, пора избавляться от ненужной зависимости, иначе, неизвестно, чем все закончится.
— Костя, милый, ну, куда ты пропал?
Софа тихо подошла со спины и мягко прижалась всем телом.
— Я успела соскучиться. Идем в спальню.
Любовница обняла Константина, пробралась руками под рубашку, спустилась к поясу брюк…
— О-о, так ты ждал меня, да? — прошептала Софа, коснувшись характерной выпуклости. — Ко-о-стя… Возьми меня. Прямо здесь.
Она распахнула шелковый пеньюар и скинула его на пол.
Костас повернулся, скользнул взглядом по ее роскошной груди и опустил его ниже, к манящей гладкости живота. Не раздумывая, подхватил любовницу и усадил на стол, а затем, безо всяких прелюдий, резко потянул на себя и вошел. Софа гортанно застонала, подстраиваясь под его движения, а он отстраненно заметил в ее голосе едва ощутимую фальшь и едва заметно поморщился. При всем своем мастерстве, Соня так и не сумела до конца избавиться от страха. Правда, он всегда знал, что она любит риск, но неужели, и в нем ее привлекают только деньги и возможность ходить по краю?
Женщина стонала, закусывала губы, впивалась в его спину своими острыми ноготками, а он никак не мог отрешиться от ненужных мыслей и полностью отдаться процессу. Какой-то настойчивый голос противно звучал в голове, обвиняя в глупости и сознательном соглашательстве. "Посмотри, — шептал он. — Неужели, тебе нужны такие отношения? Поддельные, продажные, искусственные. Без эмоций, без чувств, без радости?"
Костас раздосадованно рыкнул, пытаясь прогнать надоедливый голос, но тот и не думал утихать.
"Подделка, — шептал он. — Жалкая подделка, как и все в твоей жизни."
Костя впился в стонущие губы Софы, но поцелуй не принес никаких ощущений. Близость все длилась, Софа задышала тяжелее, уже почти не контролируя себя, а Константин начинал осознавать, что больше не хочет участвовать в этом фарсе. Да, и не может. Желанная разрядка не торопилась накрывать его знакомой волной, вынуждая почти мечтать о том, чтобы все закончилось.
Мысли путались, почему-то вспомнилось лицо Катерины, ее ясные, спокойные глаза, мягкие, нежные губы и так захотелось вдруг прижаться к этим губам, смять, почувствовать их вкус. Он на мгновение отстранился от Софии, поднял голову… И наткнулся на напряженный взгляд. Катя. Она стояла в дверях кухни и смотрела прямо на него.
Константин забыл, как дышать. Вот, словно весь воздух из груди выбило.
— Простите, — еле слышно пробормотала девчонка и кинулась прочь, а он, наконец, ощутил приближение долгожданного освобождения.
— Ко-о-остас, — выкрикнула Софа, но Константин почти не обратил внимания ни на этот вскрик, ни на стонущую в его объятиях женщину. Он видел перед собой бледное лицо и широко распахнутые глаза своей секретарши, и сам не понимал, что за странное чувство, словно кислота, разъедает его изнутри.
— Ты великолепен, — отдышавшись, проворковала София. — Костя, правда, я тебя обожаю.
— Иди спать, Софа, — отстранившись, устало сказал Константин.
Ему остро захотелось остаться в одиночестве. На любовницу он даже смотреть в этот момент не мог. Казалось, ее присутствие давит, мешает, диссонирует с тем, что происходит сейчас в его душе.
— Костас, — попыталась снова обнять его Софа.
— Иди, я позже приду, — пересилив себя, спокойно пообещал Терсенов.
София вопросительно посмотрела на него, и он заметил в ее глазах тщательно скрываемое опасение. И эта его боится. Интересно, а Катерине он тоже внушает ужас? Или нет?
