Кто служил у Сергея Николаевича? Василий Петрович Теребенько, Роберт Петрович Шмелев, Евгения Олеговна Шахова, эффектная женщина, ухаживать за которой пытались многие мужчины НИИ. Женечка вела себя вежливо, но холодно. Она охотно беседовала на рабочие темы, но когда ей говорили:
– Я купил билеты в театр на премьеру, давай пойдем вместе, – Шахова отвечала:
– Спасибо за приглашение, но дома меня ждет мама – она лежачий инвалид, я не могу оставить ее одну.
И кавалер сразу отпадал.
Сотрудники лаборатории считали себя семьей. Гончаров, Теребенько и Шмелев дружили с юности, они учились вместе в институте, веселились в студенческие годы, потом остепенились. У Василия была жена Варвара Петровна Печень. Она очень гордилась своей уникальной фамилией, говорила:
– Я одна Печень в России, других нет. И не собираюсь становиться Теребенько.
В отличие от друзей, Роберт Шмелев был вдовцом, у него имелся сын Лева, который постоянно себя искал. Левушка учился на актера, художника, журналиста, переводчика… В каждом вузе он проводил один год, потом говорил:
– Мне стало ясно: эта профессия мне неинтересна, я не смогу реализовать свой потенциал.
После такого заявления парень покидал очередную alma mater, и добрый папа устраивал его в другой институт.
Заботилась о Робе его сестра Екатерина Семеновна, она же воспитала Левушку. Катя некоторое время пребывала в статусе замужней дамы, получила фамилию Кизякова, родила сына Никиту и быстро овдовела. Роль отца мальчика исполнял дядя Роберт, который жил в одной квартире с сестрой. Никита и Лева считали себя братьями.
Василий Петрович, Роберт Петрович и Варвара Петровна называли себя: «Два Петровича и Печень Петровна». Дни рождения, Новый год, другие праздники друзья справляли вместе еще со студенческих лет. В спаянной компании никогда не возникало ссор и даже мимолетного выяснения отношений. Это была семья со своими традициями, мечтами и горестями. Но Антонине, матери Оксаны, приятели мужа не особенно нравились, она сама к ним в гости не ходила и в дом к себе не звала. Оксана не видела ни Теребенько, ни Шмелева, ни их родных. Друзья папы были для девочки чужими, даже неприятными людьми. Почему? Каждый раз, когда кто-то из них звонил Гончаровым домой, Антонина, протягивая мужу трубку, закатывала глаза. А когда муж начинал разговор, она выходила в коридор и зло шипела:
– Некоторые люди не способны понять, что у каждого есть личная жизнь. Воспитанный человек не станет трезвонить в семейный дом вечером, в праздник или выходной. Да все эти Теребенько-Шмелевы-Печень не знают приличий, мечтают отнять у меня и у дочери Сергея, захватить его целиком и полностью.
Вот Оксана и росла в уверенности, что подчиненные отца хотят отнять его у семьи. Став подростком, девочка забегала к Сергею на работу, когда ей требовались деньги. Но она не входила в лабораторию, ждала отца в холле. Вот директор НИИ ей нравился, один раз он подошел к Гончарову и его дочери с вопросом:
– Сергей, что за красавица рядом с тобой?
– Дочка, – улыбнулся отец.
И с тех пор Матвеев, когда видел Оксану, осыпал ее комплиментами. Понятно, что она знала всех с младенчества, называла приятелей родителей «дядя», «тетя» и считала их таковыми.
Евгению Олеговну Шахову порекомендовал в штат Василий Петрович, он попросил Сергея Николаевича:
– Женька – моя бывшая аспирантка. Умная, исполнительная, замуж не собирается, от мужиков шарахается. Она будет пахать без устали, давай возьмем девку.
Гончаров согласился. Шахова влилась в коллектив, претензий к ее работе не было. Но Евгения не стала членом семьи.
Через несколько лет после того, как Шахова стала служить в НИИ, у Сергея Николаевича случился юбилей. Отмечать его решили широко, пригласили много людей. Среди них, конечно же, были все друзья с чадами и домочадцами, знакомые и некоторые сотрудники из разных отделов института. Пришлось позвать и Леонида Гавриловича с женой и сыном. Юбиляр не горел желанием видеть Матвеевых, но не пригласить директора было бы проявлением невоспитанности и могло быть расценено как объявление войны. Ну и, конечно, среди гостей была Шахова.
Евгения Олеговна очень обрадовалась, получив от начальника адрес ресторана, спросила:
– Не сочтите мой вопрос за наглость. Можно прийти вместе с женихом?
– Конечно, – ответил Сергей Николаевич.
– Ну, наконец-то, – зааплодировал Василий Петрович. – Нельзя жить одной работой.
Возлюбленный Евгении привлек к себе всеобщее внимание. Мужчина, который просил звать его просто Димой, выглядел импозантно. Высокого роста, стройный, модно одетый, он шутил, прекрасно танцевал, пах импортным одеколоном. А когда массовик-затейник предложил гостям исполнить песню и Дима начал петь, все ахнули, у него оказался оперный голос.
– Женя, где ты убила этого прекрасного бобра? – в свойственном ей духе осведомилась Варвара Петровна, которую все свои называли Ларисой.
– Дима – дипломат, – смутилась Шахова, – наше знакомство произошло случайно.
Разговор Шаховой и Варвары слышала Оксана, стоявшая неподалеку.
Оксана прервала рассказ, помолчала, потом шепнула:
– Я устала. Хочу чаю.
– Ладно, я никуда не спешу, буду в вашем распоряжении столько, сколько надо, – одобрил я.
Глава 35
Спустя десять дней после моего разговора с Оксаной в офисе детективного агентства собрался народ.
– Полагаю, вы все друг друга знаете? – предположил я.
– Да, – кивнула Зинаида Тимофеевна, – встречались в советские годы, правда, не особенно часто. Странно, что мы еще не превратились в руины и узнаваемы.
– Мы знакомы, – буркнула Печень, – но лучше спросить, как друг к другу относились и относимся.
– В давно прошедшие времена Леонид Гаврилович Матвеев недолюбливал Сергея Николаевича, – начал разговор Борис, – а тот отнюдь не симпатизировал директору НИИ. Зинаида Тимофеевна, вы в курсе вражды, прикрытой вежливыми улыбками?
Маркина нахмурилась и повернулась ко мне:
– Иван Павлович, я обратилась к вам с просьбой выяснить обстоятельства гибели моей невестки Светланы. Вчера я получила приглашение на встречу, где расскажут о том, что случилось. Естественно, я поспешила приехать. А здесь непонятно что происходит! С какой стати тут эти личности? Ни малейшей радости от встречи с ними я не испытываю!
– Думаешь, нам хочется тебя видеть? – воскликнула Варвара Печень.
Кизякова встала, подошла к Маркиной и неожиданно положила руку ей на плечо.
– Мы ведь не дружили.
– И слава богу, – дернулась Зинаида.
– Уймись, – попросила Екатерина, – это давние дела. У нас сейчас совокупный возраст почти как у ветхозаветных библейских патриархов. Пора покончить с той историей и расставить точки над «i».
