Схватила его за руки, заглянула в глаза. Впечатление было такое, будто касаюсь обломка льда.
— Аман не может погибнуть. Если я вмешаюсь, он выживет. Просто помоги мне отсюда уйти. О большем не прошу!
Ледяной отступил на шаг, нахмурился и проговорил зло, резко, словно хлестнул по лицу невидимой плетью:
— Ты ведь его не выносишь. Только и делала, что кривилась при его появлении. А сейчас что? Вдруг резко взяла и влюбилась?
— Не в этом дело. Просто… — Слезы обжигали глаза, но я сдерживалась, как могла. Сейчас нужно быть сильной, смелой, уверенной. И настойчивой.
Мориэн отсюда не уйдет, пока не согласится.
— Просто что, Риан? Ты ведешь себя как капризная девчонка! — рыкнул наследник. — То нос от него воротишь, то готова сломя голову нестись ему на помощь. Карраю уже не поможешь. Никто не поможет. Тем более ты! А я не позволю тебе себя сгубить. В отличие от тебя я еще не сошел с ума!
Он резко развернулся и шагнул к двери. Задохнувшись от возмущения (вот так лучший друг! Лаали номер два), я бросилась за ним следом, схватила за руку, но он грубо и яростно оттолкнул меня, отбросив на несколько шагов назад.
— Ты сейчас не в себе, Риан. Потом скажешь спасибо за то, что я тебя удержал, не дал натворить глупостей.
— Мориэн! Мориэн, не надо!
Я снова бросилась к нему, подскочила к двери. Опоздала лишь на долю секунды: створки захлопнулись прямо перед моим носом. Я рванула их на себя со всей силы, на какую только была способна, и зашипела от боли — ладонь оцарапал ледяной осколок. В считаные мгновения двери и стену затянуло мутной коркой льда. Я ударила по ней кулаком, раз, другой, яростно пнула ногой. Ничего. Даже трещинки не пошло!
— Мориэн! Мориэн, немедленно это убери! — заорала я. — Убери, иначе я буду ненавидеть тебя и презирать до конца своих дней! Мориэн!!!
Но ответом мне была тишина и пробирающий до самых костей холод, быстро заполнивший всю комнату.
Я не желала сдаваться. Снова и снова ударяла по ледяному панцирю тяжелым канделябром, била из последних сил. Потом в ход пошло пламя свечей, и даже Чили, искрясь от негодования, бросался на запечатанную ледяной магией дверь.
Все без толку: лед не желал становиться талой водой. Я сильно шумела, но никто не приходил. По-видимому, чары Герхильда не только меня не выпускали из спальни, но и удерживали внутри любые звуки.
Даже объяснить ничего толком не дал. Даже не попытался меня выслушать и понять!
Смирившись с тем, что с дверью воевать бесполезно, я высунулась в окно, но тут же отмела этот вариант побега. Летать я не умела, а волшебного ковра со мной не было.
Долго вертела в руках камень, что вручила мне морканта, надеясь, может, он подскажет, как выбраться из замка. Но он лишь продолжал тускло мерцать и, казалось, в любой момент мог погаснуть. Если такое случится, будет ли это означать, что Амана уже нет в живых?
От этой мысли я сама покрылась ледяной коркой, а сердце и вовсе готово было в любой момент рассыпаться крошевом.
Была уже глубокая ночь. Родители уверены, что я, сморенная переживаниями, давно уснула. Хевина сюда до утра не сунется, особенно после того, как я грубо себя с ней повела. Но утром уже будет поздно. Помощь мне нужна сегодня. Сейчас!
Отчаявшись, я даже воззвала к морканте, но та безмолвствовала. Ей бы проследить, что я сумею выбраться, проконтролировать, так нет же, сунула камень мне в руки, сняла чары ненависти и отбыла со спокойной совестью туда, где пряталась все это время.
Ну вот что за женщина!
Звери о своем потомстве и то беспокоятся больше.
Звери! Я подскочила на кровати, словно меня кто-то ужалил. Чувствуя, как щеки начинают гореть от нахлынувшего возбуждения, громко позвала:
— Чили! — И быстро добавила: — Мне нужно, чтобы ты привел сюда ее лучезарность! Справишься?
Льорн съехал по колонне балдахина, что-то пропищал негромко. Не знаю, означал ли этот писк согласие, я в языке льорнов совсем не разбираюсь, но Чили всегда меня понимал. Он знал, как мне сейчас плохо, что я схожу с ума от тревоги, и сам тоже тревожился.
Взяв льорна на руки, я поднесла его к окну и усадила на подоконник.
— Найди ее и приведи сюда. Но только ее, — повторила на всякий случай. — Увидев тебя, Анна поймет, что со мной что-то происходит. Должна понять.
По крайней мере, только на нее мне и оставалось надеяться. На нее и на Чили. Больше уже было не на кого.
Полуночная тьма поглотила льорна, тьма безлунной и беззвездной ночи. Как же темно и страшно… И так тихо, аж до мурашек. Я замерла возле окна, считая секунды. Те складывались в минуты: невыносимо долгие, напряженные, когда отчаяние сменяется зыбкой надеждой, а ту в свою очередь снова поглощает страх, что не справлюсь, могу опоздать. Каждый удар сердца, каждое мгновение все больше отдаляли меня от Амана.
Если Чили не отыщет Анну, если она замешкается, если откажется меня отпустить… Слишком много «если».
Не знаю, как сама не сошла с ума от пытки ожиданием, но, когда снаружи раздались чьи-то шаги, приглушенные коркой льда, я бросилась к двери. Снова начала по ней бить и просить, чтобы меня выпустили. Громко, срывая голос до хрипоты.
В какой-то момент все снова стихло, но лишь на короткое время. Вскоре я уже отчетливо слышала голоса за дверью, чувствовала, как под моими ладонями дрожат створки.
Только бы не привели родителей. Только не их.
Когда по льду зазмеились трещины, я отступила на несколько шагов, прижала к груди руки, взывая к милости Ясноликой, а потом облегченно выдохнула. Это была Анна со стражниками и придворным магом.
— Риан, что здесь происходит? — Императрица взволнованно огляделась, словно искала притаившуюся где-то за мебелью опасность или врагов.
— Ваша лучезарность! — Я бросилась к ней и, захлебываясь словами, стала рассказывать о появлении морканты, о выходке Мориэна и о том, как сильно я сейчас нуждаюсь в своей названой матери.
— Я не капризная девчонка, как утверждает ваш сын. Все это время я была под чарами, потому так вела себя с Карраем. Ваша лучезарность, Анна… пожалуйста!
— Риан, родная, но я не могу рисковать тобой, — покачала головой императрица. — Мориэн прав, и…
Но я не собиралась повторять недавнюю ошибку, продолжила говорить, решив, что умолкну только тогда, когда она сдастся и согласится меня отпустить.
— Поставьте себя на мое место. Что бы вы сделали ради его великолепия? Позволили бы ему умереть? Нет, вы бы последовали за ним куда угодно, хоть к хордам в пропасть. — Я заглянула ей в глаза, надеясь отыскать в них проблески понимания, сострадания, согласия. — Не лишайте меня этого шанса. Ни меня, ни Амана.
Некоторое время она молчала, как и ее охрана, и придворный маг. Стражники не шевелились, ожидая дальнейших распоряжений своей правительницы, и я тоже замерла, словно окаменела, лелея в душе последние крохи надежды.
