— Навсегда превратишь меня в свою пленницу? — Сейчас во мне было столько чувств, самых разных, противоречивых, сильных, что, казалось, еще немного и я взорвусь. Или вспыхну, как отмеченная темной магией Клер.
— Или до тех пор, пока не найду способ тебя отпустить, не навредив сестре. Я продолжаю искать, Риан, но я не могу и не буду ничего тебе обещать.
Угу, найдет он. Спустя лет двадцать, когда я уже буду никому не нужна. У меня не будет ни мужа, ни детей. Зато у Каррая будет ари и семья. И морканта будет упиваться свершившейся местью.
Наверное, я ужасный человек, но смириться с таким положением вещей я не могла. Даже ради детей и Клер.
— Сестра знает о твоей клятве? О том, на что обрекли меня эти монстры, твои родители?
— Знает. — Каррай резко поднялся, мрачно и жестко добавив: — Но она здесь ничего не решает. Еще совсем недавно ты была для меня чужой, а Клер — моя семья. Даже если бы это не касалось детей, выбирая между твоей свободой и ее жизнью, я выберу ее жизнь. На что бы ты пошла ради своей сестры?
Каждое слово больно ранило, напоминая, кто я для Каррая.
— Зачем ты все это мне говоришь? Надеешься, что я, как покорная овечка, смирюсь с тем, что меня отправляют на заклание ради всеобщего блага и торжества несправедливости?
Небо сотряс грозовой раскат. Несколько дождевых капель слезами скользнули по моим щекам, коснулись дрогнувших плеч, но едва ли могли потушить полыхавший во мне огонь из самых противоречивых чувств.
— Ты хотела ответов, ты их получила. — Тальден оторвался от камня, в котором злобно шипело пламя, потревоженное ненастьем. — Я не надеюсь на твое понимание, Риан, и не жду от тебя жертвенной покорности. Уже успел понять, что ты не такая. Можешь продолжать меня ненавидеть, я этого, несомненно, заслуживаю.
— И продолжу! — выпалила в сердцах. — Даже не сомневайся!
Оттолкнув Каррая, бросилась к выходу из храма, чтобы оказаться как можно дальше от протравленного ядовитой магией святилища и оставшегося в нем мужчины.
Расстояние до кареты я преодолела за считаные секунды, промчавшись по отмеченной огнем дороге. Тальден тоже не медлил, отправился за мной следом. Лучше бы оставил меня одну хотя бы на минуту. Так нет же! Протянул руку, от которой я раздраженно отмахнулась, и сама забралась в повозку, мечтая о том, чтобы один из фальвов сделал доброе дело — хорошенько лягнул это воплощение «благородства» и «добродетели».
Каррай устроился напротив. Впился в мое лицо взглядом, словно пытался вынуть из меня душу. Заговаривать не спешил. Видимо, решил, что за сегодняшний день и так было переговорено достаточно. А я не могла целый час сидеть в тишине, чувствуя на себе его внимание.
В небе снова громыхнуло, и карета, уже оторвавшаяся от земли, угрожающе дернулась. Меня подбросило на сиденье, тальден потянулся было ко мне, видимо посчитав, что от следующего толчка я свалюсь к его ногам (не дождется!), но я снова отмахнулась от его прикосновений и вжалась в угол. Лишь бы находиться подальше от него.
— И как ты вообще после этого поддерживаешь с ней отношения?
— Разве похоже, что я поддерживаю с ней отношения? — Он сразу догадался, о ком идет речь. — Нас с матерью давно не связывает ничего, кроме этой клятвы.
— Ты позволил ей надо мной издеваться!
— Вообще-то я сразу вмешался и после того инцидента запретил ей тебя касаться.
— А потом был Марх.
Но Каррай опять не растерялся:
— К нему ты отправилась добровольно, желая рассорить меня с Элесбед. Откажись ты для него танцевать, и она бы тебя не тронула.
— Вот только я об этом не знала!
— И именно поэтому безропотно и самоотверженно его соблазняла! — В голосе и глазах дракона полыхнуло раздражение, в кои-то веки напомнив, что передо мной огонь, а не лед.
Огонь жестокий, опасный, беспощадный.
— А знаешь что? Мне даже понравилось, — с вызовом бросила я. — Понравилось чувствовать, осознавать, что в моей жизни может быть кто-то еще, кроме тебя!
Кажется, грозовые тучи набежали не только на небо, но и на лицо тальдена.
— Ну так, может, мне не стоило вмешиваться? Одной проблемой сразу стало бы меньше.
Захотелось распахнуть дверцу и вытолкнуть Каррая из кареты.
Постаралась взять себя в руки и уже более сдержанно произнесла:
— Ты говоришь, что во время обряда нас связали древней магией. Что будет, если один из нас погибнет? Эти узы порвутся, и проклятие, а по-другому это безумие не назовешь, будет разрушено?
У меня даже имелся кандидат в смертники. Сейчас он сидел напротив и не сводил с меня взгляда.
— Думаешь, я не рассматривал такой вариант, Риан?
— Уверена, что не рассматривал.
— Погибну я, умрет и Клер. Но ты, конечно, можешь мне не верить.
— И не собиралась. — Я отвернулась, променяв мрачную физиономию Огненного на всполохи молний, на миг освещавших небесный свод, после чего мир вокруг снова темнел, теряя краски.
Вот так и моя жизнь стала серой, бесцветной из-за чужой жестокости и жажды мести. Родители Каррая, как и мой дядя, возомнили себя богами, решили, что имеют право распоряжаться чужими судьбами. Странно, что они вообще оказались способны на такое сильное чувство, как ненависть. Разве можно кого-то столь истово ненавидеть, при этом не испытывая любви? Ради достижения своей чудовищной цели они использовали собственного сына и сироту из приюта. Да и на других детях, оказавшихся на попечении у эссель Никсы спустя годы, это тоже отразилось.
Они не любили своего наследника, а судьба Клер и вовсе, кажется, была им безразлична. Сомнительно, что такие жестокие люди могли испытывать хоть что-то к своей старшей дочери, Олеандре.
— Почему ты уверен, что, пока я буду находиться подле тебя, ни Клер, ни дети не пострадают?
— Я ни в чем не уверен, поэтому искал и продолжаю искать ответы. С твоим появлением болезнь притихла, но это не значит, Риан, что я успокоился и наслаждаюсь жизнью.
— Позволь мне поговорить с отцом. Позволь хотя бы написать ему! — взмолилась я, глядя в непроницаемое лицо дракона. — Герцог Анвэри — один из умнейших людей нашего времени и…
— Думаешь, я до сих пор общался исключительно с идиотами? — усмехнулся Огненный.
— Пожалуйста… Прошу…
Некоторое время тальден молчал и наконец тихо, но твердо сказал:
— Я сам с ним поговорю, — ясно давая понять, что на большую уступку он не согласится.
Остаток пути проделали молча. Я сидела, прикрыв глаза, снова и снова прокручивая в уме каждое слово Огненного. Наверное, от сумбурных, тревожных, пугающих мыслей в висках начало колоть. В замок, ставший моею тюрьмой, возвращалась с гудящей головой, а потому не сразу обратила внимание на толпящихся в холле алиан. Девушки негромко перешептывались и, кажется, были чем-то встревожены, но стоило нам переступить порог, как они разом смолкли.
