Невестам такой поворот событий явно не понравился.
— А можно я тоже с вами пойду?
— И я!
— Куда угодно!
— Но лучше к вам в опочивальню, — бесхитростно заявила о своих желаниях Лаали.
А я в очередной раз убедилась, что совсем не знаю свою бывшую подругу.
Пальцы князя на моем запястье сжались еще сильнее, в то время как у него в глазах уже вовсю плясали тагры и прочая нечисть. Он буквально выдернул меня из-за стола и потащил за собой, под аккомпанемент обиженного шепота неудовлетворенных таким финалом вечера невест.
— Почему он носится с этой своей элири?
— Зачем она ему вообще нужна! — донеслось до меня обиженно-негодующее. До меня, размышляющей о своем ближайшем будущем.
Как это водится, Риан, есть две новости: хорошая и плохая. Хорошая заключается в том, что тебе все-таки удалось довести Каррая до невменяемого состояния. Он даже после той истории с Мархом так не ярился. Плохая — я даже представить не могла, чем мне это теперь аукнется.
До лестницы мы не дошли, а долетели, храня молчание, которое давило сильнее, чем любой самый яростный выговор от Каррая.
— Как ты догадался? — буркнула я, стараясь держать в узде любые чувства. Не хотелось бы наброситься на тальдена в приступе ненависти с навязчивым желанием выцарапать ему глаза. А хотя…
— Ты, кажется, забыла: у меня мать травница.
— В следующий раз поищу в ее коллекции яд. Для тебя!
— Следующего раза не будет, Риан.
Ну это мы еще посмотрим…
Он отпустил меня, только когда мы оказались в спальне. Разжал пальцы, и я отскочила от него чуть ли не в другой конец комнаты, потирая ноющее запястье. Варвар!
— Спасибо, что проводил. Спокойной ночи. Вашей светлости завтра рано вставать, так что…
Я, кстати, тоже бы не отказалась от успокаивающего отвара. Кажется, действие зелья меня все-таки нагнало. Я чувствовала, как сердце скачет в груди, с каждой секундой ускоряя свой ритм, как мне становится жарко и хочется… А вот непонятно, чего мне хочется!
К моей досаде, Каррай и не думал уходить.
— О нет, сегодня все будет по-другому, — заявил он… стаскивая с себя рубашку.
Что за тагр!
— Что значит «по-другому»? Каррай, ты что творишь?!
Избавившись от верхней детали своей одежды, его светлость потянулся к шнуровке штанов. Даже в полумраке я видела, как перекатываются под кожей стальные мышцы, как отблески пламени ложатся на его лицо и убегают ниже, вместе с моим взглядом. По мощной груди, животу и…
Я уже говорила: что за тагр?!
— Раздеваюсь. Не люблю спать одетым.
— Ты собрался спать здесь?!
Меня унесло к балдахину, в колонну которого я и вцепилась, стараясь смотреть на бархат занавесей, а не туда… куда до этого, в общем, смотрела.
От гнева, от ненависти, от пламени, что шумело, бушевало в сознании, растекалось по венам, воспламеняя каждую мою клетку, меня начала бить дрожь.
Да что же это такое творится! Ощущение, будто в каминах полыхает огонь, как в самую холодную зимнюю ночь.
— Собрался. И ты будешь спать со мной.
Он все-таки разделся, представ передо мной… Балдахин, Риан, балдахин!
— Должна же ты прочувствовать на себе последствия своей глупой выходки.
Меня снова тряхнуло. Сильно так, словно перемешали все внутренности.
— Вот, значит, какое оно твое слово. Захотел — дал его, захотел — забрал.
— Не понимаю, о чем ты. — Огненный улегся на кровать, заложив руки за голову. Спасибо, хоть простыней прикрылся (правда, частично), ибо мне уже надоело считать на бархате пылинки.
— Ты сказал, что пальцем меня не тронешь.
— А я и не собираюсь. Это ведь ты у нас под дурманом.
Гад, гад и еще раз гад!
— Не боишься, что в припадке ненависти я тебя ночью придушу?
— А может, в порыве страсти? — Тальден приподнялся на локте, с самоуверенной усмешкой добавив: — Боюсь, мне следует опасаться другого.
— Я не лягу с тобой в одну постель! Ни за что! Буду спать… — Я скользнула по комнате затуманенным взглядом, непроизвольно теребя завязки на платье. Не одежда, а прямо какая-то удавка для тела. — Буду спать в кресле!
— Не уверен, что в кресле тебе будет удобно.
— Мне будет удобно везде, где нет тебя!
Я развернулась и метнулась в купальню. Умываться холодной водой, потому что лицо продолжало гореть.
Горела я вся.
Риан не спешила возвращаться в спальню. С одной стороны, это его полностью устраивало: с каждым часом, с каждой минутой, проведенной с ней рядом, ему все сложнее давалась роль Ледяного. Истинная суть все чаще о себе напоминала вместе с драконом — неотделимой частью его самого. Несмотря ни на что его животная ипостась тянулась к алиане, а может, это он на ней помешался и теперь просто пытается свалить вину за свои чувства на инстинкты зверя.
С каждым днем все труднее было бороться с этим влечением.
Тальден жестко усмехнулся. Этого отец явно не предвидел: что его сыну хватит ума (или, скорее, безрассудства) желать орудие его мести.
Каррай сел на постели. Следовало одеться и уйти, девчонка уже и так наказана за бестолковую выходку и в следующий раз дважды подумает, прежде чем тайком проникать в лабораторию и испытывать на гостьях малознакомые зелья. Впрочем, он проследит, чтобы отныне вход в башню для Риан был закрыт. А ему сейчас действительно нужно уйти.
Нужно было. Но вместо этого, поднявшись и быстро натянув штаны, тальден направился в купальню. Он будет идиотом, если не воспользуется возможностью и не выяснит, что же на самом деле она к нему испытывает. Если в Риан живет одна только ненависть — что ж, отправит ее в какое-нибудь отдаленное поместье, от себя подальше. До тех пор пока клятва не будет выполнена.
Но если кроме ненависти, которую она так часто ему приписывала и которую он не испытывал ни к Талвринам, ни к Анвэри, ни уж тем более к самой девушке, будет что-то еще… Аман понятия не имел, что он тогда будет делать. Единственное, в чем был сейчас уверен, это в том, что хочет видеть эту девочку. Хочет чувствовать под ладонями тепло ее нежной кожи, хочет ловить мятежный блеск ее глаз. Хочет… целовать. Эти мягкие, чувственные, такие сладкие губы, вкус которых он был не в силах забыть. Да и не желал забывать.
Алиана сидела на полу, сжавшись в комок, и дрожала. Не то от холода (платье и лицо были почему-то мокрыми), не то от собственных чувств, которые тщетно пыталась в себе запереть.
При виде тальдена она еще сильнее вжалась в стену и выпалила:
— Уходи!
