– Хочу.
– Соседка у меня есть, тезка почти, Вероника. Соседка – это не подруга, но особое звание. Только ей можно курить у тебя в квартире. Тебе-то не понять – ты в полный дом бежишь… С соседкой во внешнем мире может ничего не связывать, но раз – вечер, выдох, скорый ужин на плите, масло у нее закончилось или просто тревожно, и изо всех этих кухонных шкафчиков, тарелок и чашек глядит твое привычное настоящее, которое не замаскируешь ничем, да и не получится, ты уже в домашнем халате. Потому и откровенность глотками горькими под кофе, а случается – и густая, слезная, под винишко.
Соседка – это большие уши и незакрывающийся рот. И еще полная безопасность: уши со ртом постоянно чередуются! И летят в тебя просроченные обиды, прокисшие воспоминания и замороженные любови, но случается – еще теплое, вполне съедобное тебе швырнут. А завтра наступит твоя очередь. Так и живем. Ну вот, отвлеклась я… Делал ей молдаванин ремонт, суть да дело – втрескалась она в него. Мужик в самом расцвете, все в руках горит, сила брызжет, сама понимаешь, баба незамужняя, так, случайно и иногда кто-нибудь заночует… Но у нее планка высокая: не столько материального, сколько совпадения, понимания она искала. И нашла полуграмотного женатого молдаванина.
– А кто она?
– Представь себе, психолог. Сиди, не падай – детский психолог в школе! Короче говоря, промучилась она в невыносимых сомнениях, потом в голове что-то подкрутила, все сама себе объяснила и полностью в нем растворилась.
– А жена?
– Что жена? Под Кишиневом где-то… Говорил, что жена только денег от него ждет. По ходу еще и ребенок у него нарисовался. Но это, знаешь, в ее устах было незначительным дополнением, как будто он безвинно отсидел полжизни, а встретив ее, на свободу вышел. Мазок трагизма к его почти безупречному портрету. Вот уж воистину влюбленные глаза творят чудеса! Она ко мне даже заходить перестала, а если сталкивались на лестнице – без преувеличения говорю, – я встречала богиню! Своего огня ей на двоих хватало. И почему для этого нам всегда нужен мужик?!
В общем, ремонт она за год худо-бедно закончила, чашечки-полотенчики пошли, трусы-носки и билеты в кино. Он отъезжал на родину, мигрантам же по закону положено, ну и с семьей повидаться, с матерью больной, старой. Нет, она всегда понимала, что хеппи-энда не получится, никаких условий ему не ставила, пари́ла с ним, понимаешь? Прекрасно зная, но совсем не беспокоясь о том, что ее круг никогда его не примет, только вот если кому смеситель поменять, и что все свои заработки он будет сыну с женой и старухе-матери отправлять.
Надя, ну сделай лицо попроще! Тебя Лешка не тем тоном за ужин поблагодарил – ты отчаянье вселенское давишь, а у многих вообще ничего нет, представляешь? И не все, как я, могут осознанно эту дверку захлопнуть! Против природы не попрешь. Одним словом, уехал он по весне, но обещал вернуться.
– А она красивая?
– Хм… Интересная. С богатым внутренним миром. И вечными бытовыми проблемами, с которыми удачно разбирался молдаванин, правда, как я между делом уточнила, полностью за ее счет.
– Он не вернулся.
– Нет, вернулся! В город. И в одну минуту этой встречи стянулось все, от чего она так упорно отмахивалась, все, о чем я ее предупреждала. Что-то ей на строительном рынке понадобилось, а может, тоска туда привела, и видит она у одного павильончика счастливейшую пару: своего молдаванина с женой. А жена, если ее переодеть, провинциальность сбить, настоящая красавица: дородная, фигуристая, не то, что моя анорексичка, а главное – до неприличия счастливая!
– Неужели она к ним подошла?!
– Конечно нет. Они за руки держались, плинтусы какие-то громко обсуждали, наверное, он давно уже был в городе и получил очередную работу.
– И что, он совсем ей ничего не объяснил?
– Практически нет. Еще раньше что-то стало сквозить в их переписке, мол, я тебе не пара, давай сохраним хорошие воспоминания, сейчас не время что-то менять…
– Он подлец.
– Нет, Надя. Это она безответственная фантазерка. Я тебе к чему: глоток свежего воздуха иногда бывает необходим, но семья – это святое. Семья, уж коли ты решила ее иметь – это и есть настоящая жизнь… Кто там у тебя уже тревожится, Алексей?
– Нет, мой преподаватель испанского.
– И к чему тебе испанский? У тебя же муж по-английски свободно.
– Зато не все испанцы свободно по-английски.
– Ясно. Так это он тебе воду баламутит?
– Прекрати. Он чуть старше моей Кристины. К тому же иностранец.
– Иностранец это не болезнь. Как зовут-то?
– Анхель. Ты чего так усмехаешься?
– Да нет, тебе показалось.
Люба и Надя
9 октября
Московская область. КП «Сосны» – Москва.
Элитный жилой комплекс в микрорайоне «Кунцево»
– Ку-ку, и ты здесь?
– Ага. Сижу, читаю твой пост про скрытое насилие в семье. Я спросить хочу… Нужен ли брак в принципе?
– Как гражданская единица отвечу однозначно: да. Это позволяет сохранять хоть какой-то порядок. А как женщина скажу иначе: имеет право быть, но очень редко. Продолжать?)
– Конечно.
– Изначально брак должен быть основан на страсти, дикой и бессовестной, когда до слюней, до трясучки, до животного состояния. А такое не у каждого в жизни встречается. Но если и повезет, чаще всего из этого космоса тебя выкидывают обратно, так же неожиданно, как впустили. Но уголек все равно будет тлеть. И только вокруг этого уголька имеет смысл что-то выстраивать, потому что во всех остальных случаях люди возводят башни вокруг пустоты.
– Зато у башен красивые названия: «стабильность», «долг», «ответственность», «милосердие».
– Ага! И еще «время пришло», «удобно», «комфортно», «лучше-чтоб-с-отцом» или «но-она-же-мать-моих-детей».
– Точно.
– Как твое настроение?
– Стабильно безрадостное.
– Таким, как ты, разводиться нельзя.
– С чего ты взяла, что я об этом думаю?
– Думаешь. Но тебе нельзя. В твоем случае дорога из башни только в сумасшедший дом или в бутылку. Ты совсем беззащитная. Ты не умеешь творить реальность.
– А ты?
– Умею, но творю все что-то не то(Не выключайся, пойду чай заварю, целый день не ела, да и не хочу, башка плывет.
– Осень(
Люба и Вера
13 октября
Москва. Медицинский центр «Гармония»
Отделение стоматологии
– Вер, десять минут. Мне надо машину переставить, я так ее бросить не могу. Ой, стойте, мужчина, стойте! Я все хочу узнать, можно вот здесь, на островке, парковаться? Да, но я же сюда влезла, еще и с запасом. Нет, инвалидного знака на нем не было… Вот, Вер, ходят, щелкают, а сами не знают, можно или нельзя. Бегу уже, бегу! Такой сейчас ужас расскажу…
