– Не-а.
– Замужем за хозяином текстильной фабрики? Работает в школе английского языка?
Охранник вернулся к книжке.
– Я же сказал. Нет.
– Ну ладно, – ответил Леон. – Спасибо.
Они спустились по тротуару.
– Ну, мы пытались, – сказал Дэниэл.
– Пытались.
– Теперь давай домой.
– Проголодался? Я знаю ресторан, куда можно зайти. Не в этом районе, здесь всё слишком круто. Но в том местечке подают суп с бараниной, а лапша – ручного приготовления.
– Жду не дождусь, – сказал Дэниэл. – Уже хочется есть. – Он не забронировал обратный билет на самолет, но может найти какой-нибудь рейс в ближайшие пару дней. Леон и Шуан были к нему добры, но он не хотел навязываться. Нельзя свалиться как снег на голову и ожидать, что к тебе отнесутся как к настоящему сыну.
В сравнении с центром тротуары в Уэст-Лейк были безупречны. Ни жвачки, ни мусора на пути, ни таинственных рыжих луж или мин в виде собачьих какашек, как в Нью-Йорке. По тротуару, не встречая препятствий, скатился камешек, и Дэниэл пнул его, глядя, как тот полетел направо.
– Стой, – сказал Леон.
Дэниэл увидел проход в живой изгороди и короткую тропинку на широкий пятачок. Там был дом. Когда он закинул голову, увидел бежевую высотку. Ряды и ряды балконов.
– Этот мы пропустили, – сказал Леон.
Они свернули на тропинку. Перед зданием был охранник в черных штанах и темно-серой рубашке. Он тушил сигарету в металлической пепельнице.
Они задали те же вопросы, что задавали весь день. Охранник покачал головой. Никакой Полли Гуо в этом доме. Никакой Гуо.
– Никакой Пейлан? – повторил Леон, будто не мог в это поверить.
– Она учительница английского. Директор школы.
– О! Сразу бы так и сказали. Я знаю учительницу, про которую вы говорите.
– Полли? – спросил Леон.
– Полли Лин.
– Вы же говорили, в доме нет никаких Полли, – сказал Дэниэл.
Охранник поднял трубку и набрал номер на скрытой клавиатуре.
– Сейчас позвоню в квартиру.
Леон мерил шагами тропинку. Сзади вся его футболка промокла от пота. Охранник опустил трубку и сказал:
– Он к вам спустится.
– Он? – спросил Дэниэл.
– Ён. Муж Полли. Ее сейчас нет дома.
Леон поднял брови. Охранник снова закурил. Дэниэлу хотелось воды, но они все выпили, бутылки были пусты. Он не знал, что сказать мужу его матери.
Через пять минут входная дверь открылась и вышел человек, одетый как бандит: черный пиджак поверх черной застегнутой рубашки, темные очки. Когда он подошел, Дэниэл заметил серебряные запонки и нефритовое кольцо.
Тот кивнул Леону и Дэниэлу.
– Я Ён. – Голос у него был скрипучим, но мягким, волосы – угольно-черного оттенка, который мог быть только искусственным. Морщины на лице выдавали возраст чуть больше, чем у Леона. – Чем могу помочь?
– Меня зовут Деминь. Я знаю вашу жену по Нью-Йорку. Это Леон. – Он не знал, что сказать дальше. Ён не был крупным мужчиной, но выглядел так, словно оскорблять или говорить глупости ему не стоило. Если мама ничего не рассказывала мужу о сыне, то Дэниэл, признавшись, кто он такой, может подвергнуть опасности и ее, и себя.
Ён снял очки и изучил лицо Дэниэла.
– Как, говорите, вас зовут? – На двух его зубах были золотые коронки.
– Деминь… Гуо.
– А, так ты ее сын! Ты так на нее похож. Всё вижу – и нос, и рот, и подбородок! Невероятно. Она упоминала, что недавно с тобой говорила и что ты, кажется, живешь в Нью-Йорке?
Дэниэл поймал взгляд Леона и рассмеялся:
– Да, приехал в гости.
– Она так расстроится, когда узнает, что разминулась с тобой.
– А где она?
– В Пекине. Школа, где она работает, планирует расширяться, так что она путешествует и изучает рынки. На этой неделе там конференция по образованию, так что она посетит и ее.
– Я несколько дней пытался ей дозвониться. Оставил столько сообщений.
– У нее в поезде украли телефон. Она вчера звонила мне из отеля.
– Когда она вернется в Фучжоу?
– На выходных. – Ён дал свой мобильный Дэниэлу. – Вот как называется – Конференция преподавателей английского языка. В «Парк-отеле».
Дэниэл передал телефон Леону, чтобы тот перевел.
– Я не умею читать по-китайски, – объяснил он.
Лапша и баранина оказались ровно такими вкусными, как и обещал Леон, особенно под холодное пиво. Когда они вернулись домой, по парковке катались на велосипедах Йимей и трое других детей. Шуан и еще одна женщина сидели в шезлонгах, пили холодный чай из банок.
– Угадайте, кто завтра едет в Пекин? – спросил Леон.
Дэниэл слушал, как Леон рассказывает про их день. Когда разговор перешел на тему семьи, которая недавно съехала из дома, он отлучился и прошелся по парковке. Дул легкий ветерок, пот на руках и затылке высыхал. Небо было светло-фиолетовое, а запах мусора утих вместе с дневной жарой. Дети уже бросили велосипеды и играли в мяч, и он слышал, как Йимей сказала друзьям: «Это мой двоюродный брат из Америки».
Он помахал в их сторону.
– Деминь! – крикнула Йимей. – Лови.
Он увидел, как в воздухе летит мяч – быстрое желтое пятно, – и поднял руки, принял его на грудь.
– Не зевай, Йимей! – крикнул он и бросил мяч назад.
16
Пекин оказался городом кругов. Шесть кольцевых, одна больше другой, – серия концентрических пончиков. Вокзал был на третьем кольце. Экспресс из Фучжоу шел двенадцать часов, и Дэниэл смог спать только урывками, с затекшими от долгого сидения ногами. Он проигнорировал табун мотоциклистов перед вокзалом и вызвал такси до «Парк-отеля», и чем ближе он подъезжал к внутренним кольцам, тем сложнее становилась архитектура, будь то неоновые небоскребы или старые дома с фестончатыми крышами. Верхние этажи самых высоких зданий прятал густой смог, и некоторые люди на тротуарах ходили в масках или повязанных на лицо шарфах. Из радио красными судорогами звучало неистовое техно. «Сделайте погромче», – попросил Дэниэл. Такси наполнилось обработанным вокалом, мандаринским рэпом. «Погромче, пожалуйста». Водитель подчинился, цвета усилились. «Погромче».
Конференция преподавателей английского языка проходила на первом этаже «Парк-отеля». Дэниэл расплатился с водителем и сказал «спасибо» на мандаринском, вышел с рюкзаком на углу. Улица была полна туристических лавок, где продавались бижутерия и фигурки Будды из фальшивого нефрита, и он услышал, как кто-то сказал по-английски: «Черт, как же хочется спать», – долгие слоги были смешными и преувеличенными, почти резали слух.
