– Это искусственный загар, дорогой, только, чур, никому ни слова.
– А мне можно?
– Нет, – засмеялась Бекки.
Джеймс нахмурился:
– Тетя Наташа, а ты пользовалась им, когда была маленькой девочкой?
– Нет, милый. Его еще не изобрели, когда я была маленькой.
Он перевернул еще одну страницу ее журнала.
– Чего еще у вас не было в старые времена?
Наташа поперхнулась своей диетической колой.
– Ну, привет! – Джош стоял над нами с сияющей улыбкой, футболка поло плотно обтягивала его живот.
Наташа посмотрела вверх и улыбнулась.
– Возьми стул. – Она указала на место возле себя. Он сел и раздвинул свои колени так широко, как только мог.
– Вы все сегодня выглядите потрясно, – заявил он, и Бекки широко раскрыла глаза, глядя на меня.
Когда Джошуа наклонился к Наташе и они начали разговаривать, я заметила Бена на другой стороне бассейна, чистящего барбекю и периодически посматривающего в ее сторону. Разочарование на его красивом лице заставило меня взглянуть на Джошуа, удивляясь, зачем Наташа пытается убедить себя, что он ей нравится.
Бекки наклонилась ко мне.
– Он постоянно смотрит, – прошептала она, засовывая лесной орех себе в рот.
– Бен? Я знаю.
– Не Бен, Адам, – пробормотала она.
Я повернула голову в сторону бассейна, где он стоял. Его взгляд был прикован к нам. Я отвела глаза.
– Знаешь… а вы были прекрасной парой когда-то.
Я строго посмотрела на нее:
– Бекки, прекрати.
Я повернулась к Наташе и Джошуа, чтобы присоединиться к их беседе.
– Я знаю, что сейчас такие заявления вызывают ярость, но все-таки, зачем делать это публично? – Кажется, Джошуа размышлял о кормлении грудью. – Я не могу согласиться со всеми этими добрячками, которые кричат, что это «естественная человеческая функция». Так же, как и срать, но я же не сажусь на корточки у всех на глазах.
Бекки поморщилась:
– Это нельзя сравнивать с кормлением ребенка. Давать ему поесть, если ты не знал.
– Что не так с бутылочками? – спорил он. – Или хотя бы почему нельзя сделать это в кабинке туалета?
Между Бекки и Джошуа разгорелся спор, из которого было ясно, что он не отступит, пока не запихнет свою точку зрения всем так глубоко в глотки, чтобы они подавились. Точно так же было очевидно, что Наташа всем сердцем хотела, чтобы он заткнулся.
– Извини, что перебиваю, – сказала я. – Но мы собираемся уходить.
Бекки ухватилась за эту возможность.
– О, я с тобой. – Потом она посмотрела в сторону бассейна, где Себ играл с Поппи и Руфусом. – Себ, я пойду приму душ перед обедом. Хочешь, я возьму детей, чтобы ты мог спокойно поплавать?
– Нет, не нужно, – ответил он. – Я приведу этих двоих, когда они накупаются.
Уильям остался с Адамом, а Бекки взяла Джеймса за руку, и мы втроем побрели в сторону леса.
– Интересная беседа с Джошуа, – отметила я.
Она закатила глаза:
– Можно и так сказать. Он отвратителен.
Затем она снова взглянула на Себа, как он подбрасывал Поппи в воздух, и разразилась заразительным смехом.
Когда мы снова пошли, я заметила, что Бекки улыбалась.
– Что случилось? – спросила я.
Она пожала плечами:
– А неплохого парня я выбрала, а?
Я покачала головой и рассмеялась.
– Что? – спросила она смущенно.
– Я прошла через все тяготы сидения с твоими детьми, чтобы ты смогла вновь воспылать страстью к мужу, когда на самом деле для этого нужно было пять минут в компании Джошуа.
Она рассмеялась.
– Тебе же на самом деле не нужно было сравнивать Себа с ним, чтобы понять, какой у тебя фантастический муж?
– Не говори глупостей, – воскликнула она и улыбнулась. – Хотя это помогло.
Глава 67
На следующий день мы с Уильямом забили рюкзак доверху сэндвичами, жареным цыпленком, люминесцентными конфетами и отправились в поход в долину Боне с туристической группой. Путешествие с гидом казалось хорошим способом немного размяться, не рискуя потеряться где-нибудь в горах. Он был равнодушен к этой идее, пока мы не приехали туда и его жажда приключений не взяла над ним верх. Вскоре он уже пробирался по сырым пещерам, а под его ногами хрустели каменистые горные тропинки, при этом птичье пение наполняло наши уши и дикие цветы выглядывали из-под камней.
Мы сделали привал на вершине скалы, забравшись туда сквозь туманную жару, чтобы восстановиться и дать ногам отдохнуть. Уильям доел яблоко и протянул мне огрызок.
– Когда тебе будет двадцать один, я все равно буду твоей личной мусорной корзиной? – Я порылась в рюкзаке в поисках пакета.
– Это лучше, чем разбрасывать мусор, – робко улыбнулся он.
Я завернула огрызок и положила в сумку.
– Я тут подумала: почему бы мне не посмотреть сегодня, как ты будешь играть в футбол?
Его лицо не выражало безудержной радости от этой идеи.
– Тогда они просто подумают, что я привел маму, чтобы она защитила меня.
– Ладно, тогда я ничего не буду говорить. Если бы я просто была там и смотрела на них, ну знаешь, с таким агрессивным лицом… Бьюсь об заклад, все было бы иначе.
Ему было некомфортно от моего выбора выражений.
– Но я даже не настолько хорош в футболе.
– Ох, прекрати. За эти каникулы ты стал великолепным игроком, – спорила я, чем, признаюсь, немного перегнула палку.
– Мы можем поговорить о чем-нибудь другом?
Я доела шоколадку и достала салфетку, чтобы вытереть рот.
– Окей, о чем?
Он ненадолго задумался.
– Как насчет политики?
Таким образом, мы начали другую беседу, которая настолько напоминала отрывок из репортажа «Ченел фо ньюс», что я ощущала себя плохо подготовленной для участия, пока не заручилась поддержкой хорошего 4G соединения и «Гугла».
– Я решил, кем хочу стать, когда вырасту, – заключил он, когда мы начали спуск по горе.
– Ох, и кем же?
– Я буду работать в лагерях беженцев, чтобы помогать людям. Я мог бы быть доктором.
Я положила руку на его плечо:
– Я была бы невероятно горда. Но я буду гордиться тобой, чем бы ты ни занимался.
– Да, конечно. Но этого может и не случиться. Вместо этого я могу стать моделью.
