Не успела я нажать «Отправить», как тут же отругала себя за то, что поставила смайлик. Смайлики и Адам – не самое удачное сочетание.
Я пронаблюдала, как в 8:20 Уильям вышел ждать отца на улицу, налила себе небольшую чашечку приторного кофе и последовала за ним в туманный свет раннего утра. Внутренний дворик был тих и неподвижен, единственные звуки издавали роящиеся вокруг бугенвиллеи пчелы и кружащие в небе птицы, которые своим негромким щебетом возвещали о начале нового дня. Уильям ничего не говорил, только стал постукивать ногой по ножке стола.
Я начала подозревать, что источником восторга для него был не сам сплав по реке, а отец. Он просто не мог дождаться, чтобы побыть с ним. Я почувствовала, как мне сдавило горло, а голова закружилась от неожиданно нахлынувших чувств. Я даже не знала, почему именно эта мысль вызвала такую реакцию.
– В чем дело? – спросил Уильям.
Я моргнула, прогоняя подступившие к глазам слезы.
– Ничего. Наверное, аллергия на что-то. Может, на солнцезащитный крем.
Но ему на самом деле это не было интересно. Он искал глазами Адама на автостоянке.
– Который час?
Я взглянула на часы:
– 8:32.
– Он должен был быть здесь две минуты назад.
– Имей терпение. Я пойду приготовлю себе завтрак. Ты уже пил что-нибудь утром?
– ВОТ ОН!
Но я сразу же поняла, что это была просто черная машина, похожая на ту, на которой ездил Адам, но другой марки и модели.
– Милый, это не он. Не волнуйся, он приедет.
Пятнадцать минут спустя мы все еще торчали на улице. К этому времени я уже раз двадцать говорила Уильяму не волноваться – так часто, что, казалось, он действительно перестал это делать. Обо мне этого уж точно нельзя было сказать. Я поглядывала на телефон, но ответа на отправленное сообщение не было. В какой-то момент я даже подумала, не отправиться ли нам к шато на его поиски, но если бы мы пошли не по дороге, – что заняло бы больше времени, чем по тропе, – мы могли бы разминуться с ним, если он уже выехал. Я попыталась позвонить ему, но звонок переключался на голосовую почту.
– Можно поиграть в викторину, пока мы ждем? – спросил Уильям.
– М-м-м?
– В викторину.
– А, хорошо.
Уильям был большим фанатом викторин – по крайней мере, когда правильно отвечал на все вопросы. Он еще не дорос до того, чтобы с равнодушным видом воспринимать поражение.
– Столица Испании?
– Мадрид. – Он с досадой цокнул. – Ты ведь знала, что я знаю ответ.
Я принялась шагать туда-сюда.
– Самая длинная река в мире?
– Опять география.
– И что?
– А то, что ты только что задала вопрос по географии. Можно теперь что-то другое?
– Это значит, что ты не знаешь ответа?
– Знаю, Амазонка. Можно следующий вопрос?
Взглянув на часы, я решила, что, если Адам не появится к девяти, я разбужу Наташу, чтобы она посидела с Уильямом, а сама отправлюсь на поиски его отца.
– Мама?
– Гм-м… хорошо. Назови по буквам слово «хлористоводородный».
– Только не правописание, – простонал он. – Может, кино?
– Ладно, – вздохнула я. – Как звали отца Супермена
35?
– Джор-Эл.
– Молодец.
В дверях в безразмерной футболке, томно потягиваясь, показалась Наташа.
– Рада, что ты встала. Подождешь здесь с Уильямом, пока приедет Адам?
Она протерла глаза.
– Я никуда не ухожу. Посидим здесь с Уильямом, поболтаем о… о чем хочешь поболтать, Уильям?
– Можешь придумать викторину по кино?
– Отличная мысль! – ответила Наташа. – Так, назови-ка актеров главных ролей в «Птицах» Хичкока 1966 года.
Глава 20
Выйдя с лесной тропы, я направилась прямиком к парадным дверям шато, затененным от солнца. Когда я не смогла найти Адама ни в одном из вероятных мест, я заметила на ресепшене Бена.
– Он говорил, что возьмет выходной, Джесс, и отправится в долину Везера
36.
Я расслабила плечи:
– Значит, он действительно едет. Уильям решил, что его должны забрать сорок пять минут назад, а я все не могу связаться с Адамом.
– А в коттедже искала?
Адам жил в пяти минутах от шато, – вдали от гостевых домов, – в небольшом коттедже на краю участка. Пару дней назад он попытался показать мне его, но я заглянула лишь мельком из вежливости: мне вовсе не хотелось быть до такой степени посвященной в его нынешнюю жизнь.
Его коттедж был грубее, чем любой из гостевых домиков, со своей каменной крышей, голубой дверью с осыпающейся краской и выветрившимися стенами, окруженный шелестящей травой и дикими орхидеями. Судя по тому, что я видела, внутри он выглядел не менее обжитым: битком набитые книжные полки, груды писем, полный винный шкаф и старые фотографии, борющиеся за место на старинного вида каминной полке.
К тому времени, как я оказалась у входа, мой пульс непропорционально зашкаливал по сравнению с уровнем напряжения. Я замешкалась, прежде чем коротко постучать, и лишь когда дверь подалась, поняла, что она не была заперта.
– Адам? Это я, – толкнув дверь, я вошла.
А потом я вскрикнула. А может, взвизгнула. В любом случае вышло громче, чем я ожидала. Впрочем, если вы застали врасплох женщину с полностью расстегнутой блузкой, демонстрирующую кружевной, едва заметный бюстгальтер, сложно сказать, какая реакция была бы подходящей.
Адам отскочил от Симоны, и она отвернулась, чтобы застегнуться. Затем он стал сотрясать воздух и пыхтеть, требуя от меня объяснений, почему я вошла без стука.
– Я стучала! – запротестовала я, к щекам прилила кровь. – Ты оставил дверь открытой!
Я прикрыла рукой глаза – рефлекторный жест, безнадежно бесполезный после того, как я уже увидела то, что не нужно было видеть.
– Наверное, я не закрыла, прошу прощения. – Симона расправила юбку и пригладила волосы, приобретая вид такой ангельской невинности, что можно было подумать, будто, зайдя, я застала ее за чтением Библии.
– Слушайте… все в порядке, – произнесла я, отступая к двери и не в силах взглянуть кому-то из них в глаза. – Слава богу, что я не отправила Уильяма. Я только пришла узнать, во сколько будет сплав по реке. Бедный ребенок считает, что ты должен был приехать около часа назад.
