Я нахмурилась:
– А верблюдица умрет?
– Не-а, у нее иммунитет, как у многих живых существ в этих местах. А мы, люди, слабаки. – Ты разорвал кожуру еще одного плода и принялся выгрызать мякоть. – Но что нам надо сделать прежде всего, так это понизить твою чувствительность. Если мы впрыснем тебе немного яда, то сможем укрепить твой иммунитет.
– Ничего ты мне не впрыснешь.
Ты пожал плечами:
– Тогда давай сама, это несложно. Просто проколоть кожу и ввести немного яда. Я постоянно так делаю.
– А если я не хочу?
– Значит, рискуешь.
– Чем?
– Умереть, остаться парализованной… Знаешь, яд – это ведь не шутки. – Ты оглядел меня и криво усмехнулся. – Но ты, видимо, уже понимаешь это – еще бы, выпила вчера ночью столько рома. Этой бутылки должно было хватить на год.
Я смутилась. Ром ты упомянул впервые. Я собралась с силами, ожидая строгого внушения за напрасную трату запасов. Но ты заговорил о другом.
– Наверное, в любом месте есть опасности, – бормотал ты. – По сути дела, все они одинаковы – отравления, травмы, болезни… Только причины разные. Вся разница в том, что в городе их чаще вызывают люди, а здесь – сама земля. Я знаю, что бы я предпочел.
У меня снова закружилась голова. Перед глазами стояли твари в клетках, ждущие случая, чтобы убить меня своим ядом… или спасти.
– Давно они там сидят? – спросила я. – В этих клетках?
Ты отложил плод и вытер руки о колени.
– Я ловлю их с тех пор, как мы прибыли сюда. Уже нашел почти всех, вот только некоторые паршивцы никак не попадаются… а нам бы еще парочку.
– И все они ядовиты?
Ты кивнул:
– Конечно. Иначе я не держал бы их здесь. Далеко не все смертельно опасны, но их укусов лучше избегать.
– А почему тебя не покусали?
– Кусали, но обошлось. Видимо, я просто наловчился обращаться с ними, знаю, как себя вести. Живые существа не настолько опасны, если их понимаешь. – И ты снова пододвинул мне тарелку с плодами. – Ну, давай, поешь. – Ты усмехнулся. – Полечи похмелье.
* * *
После этого ты внимательно заботился обо мне, в самом деле заботился вовсю. Следил, чтобы тряпки оставались холодными, хлопотал вокруг меня, как маме и в голову бы не пришло. Даже приготовил еду, которая, как ты думал, мне понравится… точнее, попытался (понимаю, это непросто – сварганить мороженое, когда до ближайшего морозильника несколько сотен миль). И вместе с тем ты не спускал с меня глаз. Как будто непрестанно выяснял, что приемлемо, а что нет, что можно сказать или сделать, а что нет, при этом не рассердить меня. Скоро я заметила это. И начала выяснять, как далеко могу зайти, оказывая на тебя давление. И ты позволял мне это.
На следующий день я отправилась кормить кур. Ты сопровождал меня, объяснив, что надо проверить родник. Когда мы дошли до загона верблюдицы, я сбавила шаг, чтобы ты нагнал меня. Дождалась, когда мы пойдем рядом. Ты убедился, что я не против твоей компании.
– Ты, наверное, по-настоящему ненавидишь меня, – сказала я.
– Ты о чем?
– Ненавидишь так сильно, что тебе нет дела, умру я или нет… Иначе ты просто отпустил бы меня.
Ты повернулся так быстро и порывисто, что споткнулся о камень.
– Мои чувства прямо противоположны.
– Так почему бы тебе не отпустить меня? Ты же знаешь, что я этого хочу.
Ты молчал, пока мы не прошли четыре или пять шагов.
– Но я же тебя отпускал, – спокойно возразил ты. – Ты чуть не погибла.
– Только потому, что твоя машина – барахло и я не знаю, как выбраться отсюда. А ты знаешь. Если бы ты не ненавидел меня, то отвез бы в город. И отпустил.
– Пожалуйста, не начинай опять.
– Но ведь это правда, разве нет? Ты мог бы отпустить меня, если бы хотел, – просто ты не хочешь. Значит, ты меня ненавидишь.
Я врезалась в какой-то кустик, продралась сквозь него, сминая листья ботинками. Ты остановился, чтобы расправить их.
– Всё не так просто.
– Куда уж проще.
Я тоже остановилась. Ты закончил возню с растением и обошел вокруг него. Нерешительно шагнул ко мне.
– Просто подожди немного, Джемма, прошу тебя. Несколько месяцев – и ты научишься ценить эту жизнь, и тогда…
– Что тогда? Ты меня отпустишь? Не верю.
– Поверь, пожалуйста. Хотя бы раз. – Ты почти умоляюще вскинул руки.
– И что тогда сделаешь ты? – Я подбоченилась, пытаясь казаться выше ростом, чем на самом деле. Но моя голова всё равно не доставала до твоего плеча. Ты вздохнул.
– Ладно, – наконец зашептал ты. – Подожди шесть месяцев. Всего шесть. Больше не понадобится. Если и после этого тебе будет ненавистно это место, тогда я отвезу тебя обратно. Обещаю. Я сам доставлю тебя в город.
– И все-таки я тебе не верю.
– А ты попробуй.
Я сверлила тебя взглядом. Ты не выдержал и потупился, сунув руки в карманы.
– Я серьезно, – сказал ты дрогнувшим голосом. – В любом случае что для тебя сейчас значат полгода? Что ты теряешь?
Ты пнул ком земли. Глухой стук ботинка стал единственным звуком в тишине. Я вытерла пот со лба, по-прежнему сомневаясь в том, что тебе можно доверять. Ну кому придет в голову поверить похитителю? Чем ты заслужил мое доверие к тебе?
– Даже если ты говоришь серьезно, – продолжала провоцировать я, – даже если ты в самом деле отвезешь меня обратно, что помешает тебе поступить с какой-нибудь другой девчонкой так же, как со мной?
Ты пригладил ладонью волосы.
– Нет никаких других девчонок. Без тебя я буду жить здесь один.
– Ну ты и дрянь.
От этих слов ты вздрогнул. Я шагнула к тебе.
– Ты просто пытаешься меня умаслить, чтобы я поступила так, как тебе хочется. Ничего не можешь с собой поделать. Какая-нибудь другая девчонка найдется всегда. Как это говорят про собак?.. Как только они узнают, каково это – убивать…
– Я не убийца.
– Но всё равно пес.
Ты смотрел на меня широко раскрытыми глазами. И вправду как пес, который ждет, что я брошу кость… Ждет то, чего я никогда тебе не дам.
– Я люблю тебя, – просто сказал ты. И продолжал смотреть, не моргая. Ждал, когда до меня дойдет смысл твоих слов.
Он не дошел. Просто отскочил от меня. Я не желала даже думать о них.
– Мразь, – выпалила я.
И зашагала дальше. Ты сказал мне в спину, повысив голос, пока я продолжала идти:
– Эта земля хочет, чтобы ты была здесь. Я хочу, чтобы ты была здесь. – Ты почти кричал. – Неужели тебе всё равно?
