Мне не хотелось смотреть на тебя, поэтому я перевела взгляд на далекую тень. От зноя воздух словно дрожал над землей, всё казалось зыбким и нереальным… до тошноты.
* * *
Ты направился к постройкам возле дома. Я задержалась у машины, заглянула в окно, чтобы проверить, не оставил ли ты в замке ключи. Прислонившись к дверце, я испачкала одежду рыжей пылью. Машина под ней оказалась белой. Вокруг окон кое-где виднелись чешуйки ржавчины, канистра с бензином или чем-то еще валялась на заднем сиденье, скомканная тряпка – на переднем. Под приборной доской торчали два рычага переключения передач. Я приложила ладонь к теплой тугой шине.
Когда я догнала тебя, ты выглядел скучающим.
– Не понимаю, почему ты до сих пор не угомонилась. Выхода нет.
Ты вынул ключ из кармана рубашки и шагнул на ящик-ступеньку перед дверью первой постройки. Ключ лязгнул в замочной скважине. Перед тем как открыть дверь, ты помедлил.
– Не хочу впускать тебя сюда, если ты не готова, – твердым голосом произнес ты.
Открытая дверь повисла на петлях. Внутри было темно и, кажется, пусто. Мне удалось различить лишь несколько смутных силуэтов в глубине. Внезапно расхотелось заходить. Я застыла, дыхание участилось. Помню, как отчетливо представила, что ты убиваешь меня здесь, в этой темноте… и бросаешь тело разлагаться. Ухмылка на твоем лице была жутковатой, ты будто прочитал мои мысли.
– Даже не знаю… – начала я, но ты быстро обхватил меня за плечи и втолкнул в помещение.
– Тебе понравится.
Я завизжала. Ты держал меня всё крепче, сжимал сильными руками. Я отбивалась, пыталась вырваться. Но тиски твоих рук не поддавались, это была хватка удава. Ты оттащил меня от двери. Внутри оказалось темно.
– Не двигайся! – прикрикнул ты. – Стой смирно. Ты всё тут разгромишь.
Я укусила тебя за руку, плюнула в тебя. Каким-то чудом вывернулась из захвата. Упала на пол, больно ударившись об него коленом. Ты схватил меня за плечо и рванул назад.
– Сказал же, не двигайся!
Твой голос взвился, как в истерике. Я скребла по полу ногтями, пыталась уцепиться за что-нибудь и не дать меня оттащить.
– Не смей, мне больно! – визжала я.
Я отмахнулась и попала во что-то кулаком. Ты ахнул. И вдруг отпустил меня. С трудом вскочив, я бросилась туда, где, как казалось, находится дверь.
– Да стой же ты… СТОЙ!
Споткнувшись, я снова ударилась об пол. Под ладонями на том месте, где я упала, ощущалось что-то влажное и липкое. И я поползла будто по луже. Она не кончалась. Мокрым был весь пол. Попадались какие-то странные предметы – твердые, острые, они царапали ноги. И мягкие комки какого-то материала. На ощупь они были как ткань – может, это одежда других девчонок, которых ты успел убить здесь. Локти облепила какая-то склизкая дрянь. Кровь? Неужели ты и мне уже нанес удар, а я не заметила? Я потрогала лоб.
– СТОЙ! Прошу тебя, Джемма, ни с места!
Я вопила и визжала, пытаясь удрать. Ты тоже орал. Я слышала, как ты с топотом несешься за мной. В любой миг нож мог вонзиться в плечо или топор – раскроить череп. Одной рукой я все ощупывала себя, убеждаясь, что не ранена. Схватилась за шею. Где находится дверь, я не знала. Скользила на мокром полу, шарила по нему руками в отчаянных попытках найти хоть что-нибудь, чем можно дать отпор. Ноги разъезжались.
А потом ты отдернул занавески на окнах. И я увидела всё сразу.
* * *
Никаких трупов не было. Никаких мертвецов. Только мы вдвоем в просторном помещении без перегородок. И краска.
По полу были раскиданы земля и пыль, растения и камни. В самом центре сидела я. Мои руки перепачкались в крови. По крайней мере, так мне поначалу показалось. Всюду что-то красное, вся моя одежда заляпана. Я потрогала себя за предплечье. Оно не болело, больно вообще нигде не было. Поднесла ладонь к носу. Пахло землей.
– Это краска, – объяснил ты. – Из камней.
Я поспешно обернулась на твой голос, нашла тебя взглядом. Ты стоял между мной и дверью. И был в бешенстве, смотрел на меня, сжав губы в тугую ниточку. Глаза потемнели. Меня затрясло. Я поползла от тебя, пытаясь нашарить что-нибудь твердое и прочное, чтобы прикрыться, но под руку попадались только какие-то ветки с цветами и иголки спинифекса. Я отползала, пока не наткнулась спиной на стену. Там я затихла в ожидании, всецело сосредоточив внимание на тебе, на том, что ты сделаешь дальше, в какую сторону двинешься. Дыхание сбилось и давалось с трудом. Я прикидывала, смогу ли как следует вдарить тебе ногой. А проскочить мимо тебя к двери?
Ты наблюдал за мной. Таким взбешенным я тебя еще не видела, гнев отражался на застывшем лице. Он повис между нами, как и звук моего дыхания, которое продолжало учащаться. Ты стоял как каменный. Твои пальцы были стиснуты в кулаки. Я видела вены, набухшие на тыльной стороне ладоней, и побелевшие костяшки. Потом снова рискнула взглянуть на тебя.
Ты щурился так, будто вел ожесточенную внутреннюю борьбу. Быстро поднес к щекам кулаки, прижал к глазам белые костяшки. Издал стон – низкий, рвущийся из груди. Но слезы всё равно полились. Тихо заструились, сбегая к подбородку.
Раньше я никогда не видела плачущих мужчин, только по телевизору. При мне у папы ни разу не наворачивались слезы. У тебя на лице они выглядели неуместными. Как будто вмиг улетучилась вся твоя сила. От неожиданности мой страх куда-то исчез. Я перевела дыхание и огляделась. Стены были раскрашены размашистыми мазками. К ним прилипли ветки, листья и песок.
Ты шагнул в мою сторону, и я вновь уставилась на твое лицо. Ты присел на корточки. Но ко мне не приблизился: повсюду были песок и вязкая грязь. Ты держался у самого края этой грязи, просто смотрел и смотрел на меня. Твои пронзительно-голубые глаза по-прежнему светились яростью.
– Ты сидишь на моей картине, – наконец произнес ты. Потом подался вперед и дотронулся до одного из листьев. – Всё это сделал я. – И ты широко взмахнул рукой, задевая песок. – Тут были узоры и фигуры из земли… – Твое лицо снова стало жестким и злым, когда ты оценил масштабы нанесенного мной вреда. Наконец ты пожал плечами, вздохнул, и плечи поникли. – Но у тебя, похоже, получился совсем другой узор… В каком-то смысле даже лучше прежнего. Ты – его часть.
Я увидела широкую полосу, которую оставила, пока ползла по полу и размазывала краску. С трудом поднялась на трясущихся ногах. Пучок каких-то веточек свалился с коленей. Я смотрела на тебя – на красные сосуды в глазах, на мокрые дорожки от слез, на напряженно стиснутые челюсти. В тот момент ты был похож на ненормального, на душевнобольного, который не верит в пользу лекарств и не принимает их. Я подбирала слова, пыталась придумать, что сказать, чтобы выбраться отсюда и не разозлить тебя еще сильнее. Как бы мне пробраться к двери, чтобы мой поступок не стал для тебя последней каплей? Как полагается вести себя с сумасшедшими? Но молчание первым нарушил ты.
