Я рычу. Я понимаю, что говорит мальчик-смерть, и не понимаю.
Я в замешательстве. Мне страшно.
Мальчик-смерть кивает: Я знаю, что тебе страшно. Что ты хочешь есть.
Он кладет передо мной еду.
Я чую. Запах пшеницы, сухих ягод, орехов и меда.
У меня текут слюни.
Мальчик-смерть говорит: Ешь. Ешь и иди дальше. Иди, куда должна идти.
Я знаю, что нельзя.
Но голод слишком силен.
Я ем.
Я ем, и он смотрит на меня молча.
Мальчик-смерть.
10
Они проснулись до рассвета.
Авриль была уже не такой бледной.
Малыш, спавший с ней под одним спасательным одеялом, погладил девушку по щеке.
– Малыш? – пробормотала Авриль, не открывая глаз.
– Да. Малыш, он тут.
Авриль приоткрыла глаза и улыбнулась мальчику.
– Где… Где это мы?
– Мы иди на Гору.
– А Дарий, – смогла выговорить Авриль, – где Дарий?
Рассказчик присел рядом с ней.
– Авриль, не волнуйся, сейчас ты в безопасности.
Когда Авриль увидела мужчину, глаза у нее округлились.
– Как… Как вы нас нашли?
– Не важно, – сказал Рассказчик.
И, помолчав, добавил:
– У тебя, наверное, сотрясение мозга. Мы положим тебя в повозку. Тебе надо отдохнуть, и через пару дней станет лучше. А пока нужно пить. Ты поняла?
Авриль кивнула, но избегала смотреть старику в лицо.
Он дал девушке немного воды. Авриль жадно выпила и закрыла глаза.
Рассказчик попытался успокоить Малыша:
– Не переживай. Она отдохнет. Потом всё будет в порядке.
Сидя под навесом, они легко позавтракали.
Едва проглотив батончик, Эзоп стал бить копытом и брыкаться: ему не терпелось в дорогу. Рассказчик запряг осла, потом они погрузили Авриль в повозку, и Сириус прижался к девушке, чтобы ей было теплее.
Рассказчик даже не стал сворачивать навес. Так и оставил его под дождем.
– Всё, что коснулось земли, заражено. Этим уже нельзя пользоваться. Тент, листы железа, вашу одежду оставляем здесь. Можешь завернуться в спасательное одеяло, если хочешь.
Малыш предпочел остаться голым. С ожерельем из пробок и пакетами на ногах он походил на маленького дикаря. Обсудив что-то с ослом, он забрался ему на спину, с Одной на плече.
Рассказчик надел ружье, натянул на голову широкополую черную шляпу, взялся за поводья, и наконец повозка затарахтела под ударами дождя.
Эзоп, будто зная точно, куда идет, взял курс на восток.
Они пошли по каменистой тропе, которая вела чуть в гору, через равнину остекленевших трав. Под дождем пейзаж расплывался в оттенках желтого. Стеклянные бусины лопались под завернутыми в пакеты копытами осла и под колесами повозки. Рассказчик не переставая следил за окрестностями. Может, боялся, как бы мальчик-смерть, про которого говорил Малыш, не поджидал их в укрытии. Вскоре подъем стал круче, тропа сложнее, и мышцы Эзопа вздулись от напряжения. Малыш спрыгнул на землю – Одна вцепилась мальчику в плечо – и засеменил рядом с белым ослом. Рассказчик подбадривал Эзопа, тихо прищелкивая языком. Тропинка стала петлять, с каждым зигзагом все круче. На подъемах повозка кренилась, и ось жалобно скрежетала. Когда Эзопу становилось трудно тянуть груз, Рассказчик с Малышом обходили повозку и налегали на задний борт. К полудню под ударами ветра и дождя они взобрались на возвышавшееся над долиной плоскогорье.
Рассказчик с Малышом напоили Авриль и разделили паек. Все ели и смотрели вниз, на реку, похожую на красного грязевого дракона. Она невообразимо разлилась. Воды доходили теперь до самых труб, и дорога, по которой Малыш и Авриль шагали несколько дней назад, была затоплена.
Рассказчик сокрушенно покачал головой:
– Если вода еще поднимется, отрава распространится повсюду.
Дальше к северу виднелся город, а над ним – длинная воронка дыма. Чудовищный пожар. Город горел, несмотря на дождь. Казалось, обезумевшие воды унесли Мост. Крыса на плече у Малыша протяжно пропищала, будто отдавая дань памяти погибшим братьям и сестрам.
Вдруг они чуть не рухнули от сильного толчка, и прямо на глазах одна из труб электростанции задрожала и треснула сверху донизу.
Рассказчик положил руку Малышу на плечо.
– Пойдем. Здесь нельзя оставаться.
Люди и животные двинулись дальше и вскоре вошли в лес низкорослых и скрюченных деревьев. Подъем стал более пологим, тропа ровнее, так что почти час они шли без особых усилий. На привале Рассказчик осмотрел землю, поправляя ружье за спиной.
– Стеклянных шариков больше нет. Видимо, мы вышли из зараженной зоны. Пойду поищу целебных кореньев для Авриль. Ждите меня здесь.
Он двинулся в лес, но Малыш остановил его:
– Рассказчик ждать. Малыш чуять лес.
Мальчик подошел к корявому дубку. Обнюхал его, приложил ухо к стволу, потом помотал головой:
– Нет, атрава. Дерево, оно мертвое. Дальше. Идти дальше.
Рассказчик нахмурил брови под намокшей шляпой.
– Ты и с деревьями умеешь разговаривать?
Малыш рассмеялся.
– Дереви не разговаривают! – Он влез на спину Эзопа. – Но Малыш слышит, что они говорят.
Рассказчик сощурился, пытаясь понять, не смеется ли мальчик над ним, но потом смирился с очевидным. Малыш был способен на нечто недоступное его пониманию.
Они продолжили свой путь. Температура постепенно стала падать, и дождь сменился снегом. Сириус просунул рыло между складок навеса и стал ловить языком белые хлопья. Как ни протестовал Малыш, Рассказчик полез в повозку искать, что на него надеть. Он вылез оттуда с потертым одеялом и набросил на худые плечи Малыша. Одна была довольна: она тут же исчезла в его складках, удовлетворенно попискивая. Вскоре всё вокруг стало белым и чистым. Царило спокойствие, ватная тишина, нарушаемая лишь скрипом колес повозки.
Под вечер они вошли в небольшую лощину, где сходились многие тропы. Эзоп замедлил шаг, принюхался, затем стал рыть мордой снег, будто именно здесь и планировалась остановка.
Рассказчик отпустил поводья.
– Думаю, на сегодня Эзоп закончил свой путь.
Малыш соскользнул со спины осла и пошел в лес, послушать дерево. Он обернулся к Рассказчику и улыбнулся:
– Здесь дереви живые.
– Тут уже не отравлено?
