Я слышу его.
И слышу твой рык, Артио.
Я понимаю.
Он мог найти нас этим вечером.
Он видел красную ракету в небе.
Но ты задержала его, Артио.
Ты рычала. Ты валила деревья. Протаптывала ложные тропы. Ты запутала его в ночи.
Теперь он подходит к ферме.
И в сердце у него злость.
Потому что Авриль там нет.
Он как Роза. Безумие и одиночество.
Он возвращается на ферму.
И ты рычишь, Артио.
Потому что ты чуешь.
Ты чуешь запах страха и крови.
Сегодня умрут люди.
И ты рада этому.
Нет, не нужно, Артио.
Я знаю, что мальчика-смерть не остановить.
Но не нужно радоваться.
Потому что в мире и так много мертвого.
И всякая жизнь драгоценна.
31
Утром они проснулись от острого солнечного луча и протерли глаза. Дождь кончился.
Авриль вышла наружу и потянулась: поясница болела от сырости.
Малыш повернулся к поросенку и крепко обнял его.
Дождь кончился, и рассвет был как будто весенний. Перед ними расстилалась бесконечная долина. Внизу поднимался пар над рекой, будто под ее грязными водами тлел огонь. На юге виднелись трубы электростанции. Чуть севернее темнело пятно города. Между ними через красноватые воды реки перекинулся мост. Дорога на Гору.
Авриль взглянула вверх, на плоскогорье. Она надеялась, что Черные Звезды не заметили пущенную подростком сигнальную ракету. Мог ли часовой разглядеть красный огонек в такой ливень, посреди ночи? За неделю, проведенную вместе с Рассказчиком, девушка почти забыла о том, что Дарий гонится за ней. Наверное, он разослал посыльных во все стороны, сообщить приметы Авриль. Люди не хотят навлечь на себя ярость Черных Звезд. Когда Дарий узнает, что она сбежала, гнев его будет страшен. Нолан говорил: сбежать – значит подписать смертный приговор. Теперь им надо действовать осмотрительно. Осторожнее и быстрее, пока не доберутся до шале. Дарий не знает об этом укромном уголке. Авриль надеялась, что он не выследит их путь туда. Если, конечно, шале сохранилось.
Они снова двинулись в путь в мокрой одежде. Из вещей остались только расплывшаяся фотография и нож. Малыш ковылял впереди – нога до сих пор плохо сгибалась, – следом семенил поросенок. Мальчик с самого утра не проронил ни слова. Как ни пыталась Авриль его задобрить, он молчал. Похоже, Малыш решительно настроен идти вперед, как будто поход на Гору был его единственной целью.
Тропинка сбегала по склону вниз и вливалась в грунтовую дорогу. Та вывела их на широкую полосу разбитого асфальта, идущего вдоль реки. Кругом были только пустые остовы автомобилей, горы пыльного мусора, битое стекло, клочья одежды, рваные рекламные плакаты. Местами асфальт вспарывали черные кратеры – следы бомбежек. Целлофановые пакеты летали, точно призраки. Сириус смог ухватить один, пожевал и разочарованно выплюнул. Они осторожно подошли к берегу. Река была необъятной, куда шире, чем полагала Авриль. Воды, полные тяжелой красноватой грязи, бурлили, влекомые мощным течением.
Авриль показала на север.
– Пойдем туда. Рассказчик говорил, там есть мост.
Они шли в тишине вдоль реки около часа. Вокруг всё было пустынно, поломано, заброшено. От города поднимались струйки угольно-черного дыма. Авриль то и дело оглядывалась на оставшееся позади плоскогорье. Она высматривала силуэт Дария. Но тропинки, ведущей вниз по склону, отсюда было не разглядеть. Только нетронутые скалы высились, как на заре мира. Следов осла тоже не наблюдалось. Наверное, медленная поступь Эзопа ведет Рассказчика по другим дорогам.
Авриль думала о Нолане. О том, как парня передернуло от отвращения, когда он говорил: «Знаешь, иногда я хожу к обрыву и смотрю на долину. И вижу вокруг одну мерзость. Всё не для нас. Так что я не против, чтобы мир исчез. Наоборот, даже рад. Я понял, что другого выхода не было. Что этого хочет Бог!» Авриль вспомнила, как и сама чувствовала отвращение ко всему. Даже любовь папы и мамы стала ее раздражать. Авриль жутко воротило от улыбок родителей, веры в будущее, ласковых слов. Она считала, что они не замечают очевидного. Ведь мир катится в пропасть. Или хуже – папа с мамой потакают этому своим образом жизни. Тогда слова Дария казались ей правдивыми. Он был ей как брат. «Авриль, Черные Звезды – твоя настоящая семья, – говорил он. – Семья по духу. Родители живут во лжи. Да они и не твои родители вовсе. Они удочерили тебя, потому что были бесплодны. Удочерили из собственного эгоистичного желания завести ребенка. Не из любви к тебе». Своей уверенностью Дарий смог убедить Авриль, что люди не способны на любовь, а мерзкий мир, как сказал Нолан, должен исчезнуть, чтобы родиться заново.
Голос Малыша прервал раздумья девушки.
– Гди, Авриль! Гди! – кричал он, указывая на толпившиеся в тумане машины.
Мальчик был в восторге. Радуясь, что он прервал молчание, Авриль стала объяснять: это машины, которые давно не работают. Нехватка бензина окончательно столкнула человечество в хаос. Как будто без колес человек сразу стал беспомощным.
– Мышины! – повторял Малыш. – Мышины!
Девушка знала, что люди убивали друг друга из-за нескольких литров горючего. Будто груда металла спасет им жизнь. Словно машина важнее жизни.
По дороге они встретили мужчину с заросшим лицом, замотанного в сальные лохмотья. Незнакомец, щурясь, смотрел, как они приближаются. Когда они подошли ближе, глаза мужчины округлились от удивления, и он, прихрамывая, убежал. Малыш, собиравшийся помахать, опустил руку.
– Пугался, человек.
Авриль это вполне устраивало.
– Пугался Сириуса.
Под вечер они подошли к мосту. Авриль ступила на ведущую в туман конструкцию. Внизу ревела вода. Девушка прошла пару метров, и перед ней открылась пропасть.
– Быть не может… – выдохнула Авриль.
Дальше настила не было. Наверное, бомба обвалила мост посередине. Погнутые металлические опоры скрипели в тумане под натиском течения.
– Разрезали мост, – подытожил Малыш, нагнувшись над пропастью.
Авриль посмотрела на юг. Где-то там – старые реакторы. Эрик говорил, что вся местность заражена. К северу раскинулся город. Рассказчик предупреждал их: «Советую вам обойти город как можно дальше. Ничего хорошего вас там не ждет». Авриль помнила: при этом он показал на ожерелье из ушей.
Они сошли с моста и спустились по откосу ближе к реке. К самой воде, которая яростно билась о берег, подходить не стали. Река ошеломляла. Наверное, метров двести в ширину. Будто огромный дракон бьется в судорогах, извивается, раздувает живот, дышит и плюется. Авриль сразу стало ясно, что вплавь не перебраться.
