– Вы пишете одну из них?
Старик постучал по странице концом ручки.
– Я пишу нашу историю.
Авриль вытянула шею, но оттуда, где она сидела, быстро нацарапанных слов было не разобрать.
– Да, ты тоже там, юная девушка. И Малыш. И ваш поросенок.
Авриль улыбнулась, потом покачала головой.
– Но… Зачем это?
Старик вздохнул:
– Я не знаю. Хотя… Я уверен, что наступит день, когда дети снова будут рождаться на этой планете. Видишь, я, похоже, оптимист. И поэтому нужно, чтобы они знали, какие жуткие совершались ошибки. Возможно, тогда они больше не повторятся.
Так как Авриль молчала, незнакомец добавил, скорчив комичную гримасу:
– Я оптимист, а еще ужасный гордец. Это нормально – хотеть знать всё, как есть. Прежде я был писателем.
– Правда?
Старик кивнул:
– Ну и, видимо, не таким уж плохим. По крайней мере, мои книги читали.
Авриль стало интересно, читала ли она раньше то, что написал этот человек. И тут девушка поняла, что даже не знает, как его зовут.
– А как ваше имя?
– Прошлое не имеет значения, девочка. Я, может, и гордец, но не честолюбец. Я сказал тебе это не затем, чтобы показать свою значимость. К тому же сегодня я гораздо больше, чем был вчера, уверяю. Я пишу не из-за ностальгии, не для того, чтобы заново пережить прошлое. Нет, я пишу для завтрашнего дня. Для тех, кто придет после нас.
Мужчина видел, что Авриль не вполне его понимает, и добавил:
– Сегодня я называю себя Рассказчиком. Это мой псевдоним. Тем, кого встречаю, я рассказываю истории, делюсь новостями с другого конца дороги. Они, в свою очередь, делятся со мной чем-нибудь, что улучшит мой быт. А главное, тоже рассказывают мне свои истории. Каждому хочется поговорить, верно? Так я и выживаю. Без этих историй я был бы уже мертв.
– А Черные Звезды? Они ни разу вас не беспокоили?
Он сделал глубокий вдох.
– Черные Звезды уже отняли у меня всё. Остались только истории. А этого уже никому не отнять. Так что я их теперь не боюсь. Нет, уже не боюсь. Черные Звезды гаснут, как и все звезды. Как и все мы. Они наделали много зла, но это – лишь короткая вспышка. Искорка, от которой занялся целый дом. Ты не согласна?
Взгляд старика смущал Авриль. Она подумала о татуировке на плече. О черной звезде, которая всегда будет с ней. Знай Рассказчик о ней, может, и прикончил бы ее. Девушка предпочла сменить тему.
– А другие люди не пытались выкрасть у вас… на мясо… – спросила Авриль, указав на белого осла, который спал, привалившись к буку.
Старик снял очки.
– Другие люди… Людям всегда нужны истории. Даже когда у них ничего больше нет. Особенно тогда. Рассказы придают мужество. Услышать историю точно стоит ломтя старого хлеба. Таков обмен. За небольшой паек я даю советы о разных растениях или просто рассказываю для удовольствия. А те, кто не хочет слышать, кто видит в человеке только добычу, а в животном – свежее мясо… Ну что ж, таким уши ни к чему.
Старик оглянулся на повозку, и Авриль прекрасно поняла, что он смотрит на ожерелье из ушей. Из ушей тех, кто пытался убить его или белого осла.
– Не знаю, позабавит тебя это или нет, – продолжил мужчина, – но я уже писал книгу про конец света. Ну и конечно, совсем не так его себе представлял.
Старик обвел руками поляну, бук с кроной, подсвеченной костром, дремлющих животных. Всё казалось таким мирным, даже уютным.
– Это самый прекрасный конец света из всех, что я видел.
Старик пробежал глазами только что написанные строки.
– Поэтому я стараюсь описать всё лучше, чем когда-либо. – Рассказчик закрыл тетрадь. – А теперь я пойду посплю в повозке. У тебя есть одеяло, так что можешь спать у огня и приглядывать за мальчиком. Мази еще немного осталось. Ночью поменяешь.
Он тяжело поднялся, держась за поясницу, и взял свое странное ружье.
– Сегодня, девочка, ты слушала мою историю, поэтому я не добавлю к ожерелью твои уши.
Рассказчик растворился во мраке.
– Но я уже говорил, что всё имеет свою цену. Завтра историю расскажешь ты.
Авриль слышала, как скрипнула повозка, когда он залез внутрь.
– А пока можешь спать вместе со своими ушами.
44
Я мертвый.
Я упал с неба, как звезда,
и умер, когда коснулся земли.
Бум.
Я мертвый, и вокруг темно.
Ничего нет. Только пустота, и никакого бога.
Темнота чернее ночи.
Я зову: Авриль! Сириус!
Но никто не отвечает.
Всё черное.
Тогда я жду.
Мне страшно.
Чуть-чуть.
Может быть, я в земле?
Или в Авриль?
В самой глубине души Авриль. Я умер, и она про меня вспоминает.
Да, она говорила, что, если мы будем помнить Мадам Мо, она всегда будет в нас.
Как розовая веточка.
Я мертвый.
И внутри Авриль.
Тогда мне не так страшно,
потому что я знаю, в душе Авриль я в безопасности.
Я уже долго не шевелюсь. Не двигаюсь больше.
Как лисы, как деревья, как птицы, как Мадам Мо.
Я жду.
То, что мертвое, не шевелится.
И вот я жду в темноте
и думаю.
Как думает всё мертвое.
Думаю о Сириусе,
об Артио.
О папе, о маме, о Горе.
Думаю о звездах.
Думаю об Авриль.
Я думаю о сестре.
Надеюсь, она не будет грустить.
И у нее из глаз не потекут ручейки.
Потому что я здесь, у нее внутри.
Я жду.
Я жду.
Думаю об Авриль.
Жду.
Пф-ф-ф-ф-ф-ф, как долго быть мертвым.
Тогда я пытаюсь пошевелиться.
Чуть-чуть.
