Авриль вовсе не походила на принцессу. Ее бесплодному животу никогда не родить ребенка. А Дарий был Черной Звездой, был готовым на самое страшное злодейство. Ангел смерти. Авриль передернуло: она вспомнила измазанные сажей щеки Мадам Мо. Авриль не могла не признать, что была наивно влюблена в Дария. И он вовсе не разжег в ней злобу, он просто дул на угли детской глупости. Вот и всё.
Авриль вдруг поняла, что идет быстрым шагом, гневно сжимая кулаки в карманах грязных штанов, и не слышит шагов позади. Даже назойливая мантра Малыша стихла.
Девушка остановилась и обернулась, но из-за тумана ничего не было видно.
Она тихо позвала:
– Малыш, ты здесь?
Никто не отозвался.
Авриль зашагала назад, сердце бешено колотилось.
Никаких следов Малыша и Сириуса.
Они исчезли.
Наугад Авриль сошла с дороги в тонущий в тумане лес. Под белой ватой тихо мерцали лишайники, рисуя в чаще извилистые тропы.
– Малыш? Сириус?
Мальчик с поросенком должны быть где-то рядом. Да, она замечталась, но ведь шла так всего несколько секунд? Из-за усталости и недоедания Авриль уже не была уверена ни в чем. Как давно она перестала слышать голос Малыша?
Авриль развернулась, пытаясь сориентироваться. Повсюду светились зеленоватые лишайники. Если бы Малыш был рядом, остановились бы полюбоваться. Если бы они не заблудились. Если бы Дарий не шел по пятам. Если бы бурый дикий медведь не бродил по лесу.
Девушке показалось, что по ту сторону дороги хрустнула ветка, и она бросилась на звук.
– Малыш? Ты здесь?
В ответ – тишина. Потом снова раздался хруст в ветвях наверху. Авриль зажмурилась, молясь, чтобы это не было началом землетрясения.
Чья-то тень шевельнулась в тумане. Авриль схватилась за нож.
47
Тень обрела очертания, оказавшись поросенком с дрожащим вытянутым рылом.
– Сириус! – Она ласково потрепала подбежавшее животное. – Сириус, где Малыш? Он где-то здесь?
Поросенок затрусил назад, поглядывая, идет ли за ним Авриль.
Чихнув, он остановился у огромного бука со скрюченными, заросшими мхом корнями.
Авриль подняла голову. Вверху угадывались покатые бока капсулы и маленькое тело Малыша между веток. Он белкой юркнул вниз. Щеки мальчика были вымазаны шоколадом.
Он широко улыбался.
– У Малыша был запах в носу. Не удержаться. Малыш голодный.
Капсула застряла между толстыми ветвями бука в десяти метрах над землей. Парашют свисал под тяжестью дождевой воды, точно перезрелый фрукт, готовый вот-вот лопнуть.
Авриль с трудом лезла наверх за Малышом – тот легко прыгал с ветки на ветку. Было слышно, как далеко внизу, где в туманной перине мерцали лишайники, беспокойно и жалобно постанывал поросенок.
– Не волнуйся. – Прежде чем залезть на дерево, Авриль почесала Сириуса за ухом. – Мы скоро вернемся.
Девушка смахнула с пластиковой оболочки капсулы желтоватую пыль, из-за которой та напоминала яйцо, отложенное гигантским насекомым.
Крышка отлетела еще во время приземления. Дождь и снег испортили некоторые пайки, но большая часть была в порядке. Очевидно, кто-то уже воспользовался капсулой, но не стал опустошать целиком. Как Малыш догадался о ней? Загадка. Неужели брат правда почувствовал запах еды?
– Варенья нет, но есть кашелад! – объявил Малыш, махая перед Авриль наполовину съеденной плиткой.
– Шоколад, – поправила Авриль, улыбаясь. – Только не ешь много, а то живот заболит.
Мальчик улыбнулся, протянул дольку сестре, и она, закрыв глаза, почувствовала на языке вкус тающего шоколада. Как же было вкусно! Авриль почти забыла, что в мире бывает что-то настолько вкусное. Она вспомнила, что раньше любила читать в гостиной, уютно устроившись между папой и мамой на диване, и есть шоколад. Родители всегда делали вид, будто борются за последний кусочек. Папа таращил глаза, мама щелкала зубами. Они набрасывались друг на друга, но единственным их оружием была щекотка. Все хохотали. Под конец родители, тяжело дыша, признавали поражение. Конечно же, право на последний кусочек получала Авриль. И вот она разламывала плитку на три части, и каждый брал свою дольку.
Шоколад таял на языке, и к горлу девушки подступал комок. Малыш почувствовал и погладил сестру по щеке. Авриль открыла глаза.
– От кашелада ручейки?
Сестра помотала головой:
– Ты о чем это, Малыш?
Мальчик провел пальцем по ее щеке.
– От кашелада у Авриль глаза пускают ручейки?
Она улыбнулась, притянула мальчика к себе, рискуя сорваться вниз, и чуть не задушила его в объятиях.
– Нет, Малыш. С тобой никаких ручейков!
Объятия прервал надрывный визг внизу.
– Ну пойдем, Сириус волнуется, нельзя заставлять его ждать.
Авриль быстро прикинула, сколько всего в капсуле. Питье и пайки, протеины, таблетки для очистки воды, аптечка, фонарик – можно протянуть месяц, при условии, что они будут экономить и смогут это унести, что совсем не факт без рюкзаков…
Авриль и Малыш сделали много ходок до капсулы и обратно. Они уложили пайки между толстыми мшистыми корнями бука. Всякий раз, когда они спускались на землю, поросенок радостно подпрыгивал. Белая звезда у него на лбу будто плясала.
Авриль не сразу решилась опустошить капсулу. Прежде девушка всегда старалась немного оставить для тех, кто придет следом. Но, лишившись убежища, снаряжения, еды, она решила взять всё, что они с Малышом смогут унести.
Один паек они разделили у подножия бука. Туман все густел. Мир словно накрыла ватная лавина. Казалось, даже светящиеся лишайники потухли. Когда дошли до десерта, Малыш потребовал отдать кусочек своего печенья Сириусу, но Авриль не соглашалась.
– Почему Сириус не может есть? Он тоже голодный.
– Нужно, чтобы ел ты. Ты важнее поросенка.
– Почему Малыш важнее?
– Потому что ты мой брат, и ты должен есть, чтобы оставаться здоровым.
– Чтобы остаться живым?
– Да, чтобы остаться живым.
Малыш показал пальцем на поросенка.
– Сириус тоже живой. Сириус должен остаться живым.
– Это разные вещи.
– Потому что Сириус – жвотный? Поэтому разные вещи? Потому что Сириус другой?
Авриль посмотрела на поросенка, на его рыльце, на два маленьких черных глаза, которые глядели как-то странно.
– Поэтому жвотные все мертвые? – спросил Малыш. – Потому что жвотные другие? А Сириус, он нашел для нас хороший корешок. Чтобы спасти нас от едовитной речки! Он не думал, что Малыш и Авриль другие!
