Мальчик исчез.
61
Не надо бояться.
Я тебя не обижу, ты знаешь.
Ты ведь знаешь, что я тебя не обижу?
Давай, иди ко мне. Подойди же.
Иди ко мне, Сириус.
Мы ведь знаем друг друга, ты и я, правда?
Не надо бояться, слышишь.
Сперва я тоже тебя испугался.
Потому что не знал, что это ты там, в темноте.
Я думал, там кто-то.
То есть кто-то другой, а не ты, Сириус.
Я рыкнул, потому что не понял, что это ты.
Я думал, кто-то ищет еду. В тех железных банках, понимаешь? Я думал, ты хочешь съесть эти банки или меня.
Нагишомицеликом.
Я рыкнул, потому что не знал. Потому что мне нельзя сюда спускаться. Авриль говорила. И если бы это был кто-то другой и он съел бы меня, то сестра бы меня отчитала, даже будь я мертвый. Она сказала бы: Ну вот, вечно ты меня не слушаешь. Что я говорила тебе? Разве я не предупреждала, что сюда спускаться опасно? Опасно – ты знаешь это слово, Малыш? А ну повтори.
И я повторил бы, хотя так трудно вспоминать слова и все эти буквы, которые в них. И вот Авриль ворчала бы на меня, а я бы молчал, потому что был мертвый или съеденный. А это одно и то же. Поэтому, чтобы не стать мертвым, я и рыкнул. Но не на тебя, Сириус.
Ну а когда я увидел белую звезду, пятнышко у тебя на лбу, я сразу тебя узнал.
Как тебе удалось отыскать нас через столько лет?
Несмотря на все опасности и других, которые, наверное, хотят тебя съесть. Но никто тебя не обидит, Сириус.
Ну, давай же, иди ко мне.
Ты не узнаешь меня, да?
Не узнаешь? Ты забыл?
Но я-то, Сириус, я не забыл, нет, не забыл.
Я не знаю столько всего, как Авриль, но я тебя не забыл, Сириус.
Я не забыл тебя, потому что у меня есть фотография.
Да, подойди, погляди, вот она. Я всегда ношу в кармане, вот тут, видишь.
Вспоминаешь?
Вот тут, иди сюда, это ты на фотографии. А меня тут нет – вернее, я есть. Но меня не видно. Тут вот папа, мама и ты. А Авриль фотографирует. Авриль сказала, что я был тогда в животе у мамы.
Так раньше было. У людей в животах были детки.
А теперь нет.
Больше никаких деток нет.
Ни деток лис, ни деток деревьев, ни деток птиц.
Сириус, ты помнишь папу, маму, Авриль?
Помнишь меня, хоть меня и не видно на фотографии?
Вот так, иди ко мне, не надо бояться, иди.
Да, дай мне обнять твою шею.
О, мой Сириус.
О, мой Сириус.
Какой ты красивый, мой Сириус.
60
Авриль сбежала по лестницам с ножом в одной руке, с фонариком – в другой.
В холле было тихо.
Она нагнулась над темной дырой, пробитой бомбой в полу. Девушка не решалась включать фонарь, боялась, что кто-нибудь в лесу заметит свет. Шепотом Авриль позвала:
– Малыш? Ты там, внизу?
Ответа не было.
Авриль тщательно осмотрела края дыры, вздыбленный упавшим снарядом паркет и обнаружила грязноватый след двух детских ладоней. Видимо, мальчик повис здесь на руках, а потом спрыгнул в погреб.
– Малыш, – сказала она чуть громче, – Малыш, я знаю, что ты там. Ты не можешь влезть обратно, да? Давай, покажись, я не буду ругаться.
Девушка проговорила это на одном дыхании, сердце в груди колотилось. Авриль была уверена: мальчик спустился в погреб, надеясь, что сможет открыть парочку консервных банок и набить живот. Но не подумал, как будет вылезать.
– Малыш, я сейчас спущусь, хорошо? Если ты там, не двигайся и не трогай бомбу, ты понял?
Ей послышалось, что внизу в темноте что-то шевельнулось. Раздался плеск. Кто-то фыркнул. Ей совершенно не хотелось спускаться, но, если Малыш тронет бомбу, всё взлетит. Надо вытащить его оттуда.
Рюкзак остался на крыше, поэтому Авриль пришлось сбегать за веревкой, затем крепко привязать один конец к перилам лестницы, а другой скинуть в дыру, как можно дальше от бомбы.
Девушка спускалась медленно, каждый мускул напряжен. Когда ноги коснулись густой жижи внизу, ее чуть не вывернуло. Авриль сдержалась и погрузилась в жижу по колено. Пол был липкий и какой-то тепловатый, будто пасть огромного животного. Авриль включила фонарик. Желтый луч скользнул по внушительному черному снаряду, покоящемуся в грязи. От металла шел слабый жар: там, внутри, будто что-то копошилось. Смертельное пламя. Темный жар. Вся человеческая злоба.
Авриль осторожно обошла снаряд. Повсюду плавали ржавые консервные банки. По стенам до самого верха тянулись бесконечные полки. Они были забиты стеклянными банками, консервами, расплывшимися от сырости коробками и сушеными грибами, которые казались уже забальзамированными. Авриль тихо позвала:
– Малыш, ты здесь?
Кто-то пошевелился в другой части погреба за бомбой.
– Малыш, это ты?
Авриль медленно двинулась вперед, сжимая фонарик, готовая в любой момент пустить в ход нож.
И тут она увидела брата: он стоял на коленях в этой мерзкой жиже, обхватив руками нечто непонятной формы.
– Малыш?
Мальчик оглянулся. Его маленькое лицо расплылось в улыбке.
– Авриль, ты видела? Видела? Это Сириус!
Зверь рядом с ним моргал от резкого света фонаря. Белое пятно, похожее на звезду, украшало шишковатый лоб. Зверь испуганно хрюкнул.
От неожиданности Авриль вскрикнула:
– Малыш! Это же свинья!
59
Это была настоящая черная маленькая хрюшка.
В воспоминаниях Авриль свиньи выглядели несколько иначе: они были розовыми и толстыми. Но несомненно: перед ними был самый настоящий представитель этого вида.
Авриль вылезла из дыры. Мальчик обвязался веревкой и взял свинью на руки. Животное не сопротивлялось.
– Малыш, главное, не касайся бомбы.
Авриль втащила их, налегая на веревку и молясь, чтобы свинья не вздумала брыкаться. Но та вела себя спокойно. Оказавшись на полу, хрюшка стала бегать за мальчиком и повизгивать. Авриль окончательно осознала, что это не сон. Рядом бегало настоящее животное. Живое животное.
