Чтобы сбить с Брента спесь, я немедленно позвонила в Полицию, и мне абсолютно спокойно разъяснили, что все финансовые документы Таллии Кэролайн в безупречном порядке, налоги уплачены, акции не продавали и не покупали, вклады никто не трогал вот уже десять лет, если не считать затрат на покупку квартиры. И то было прямое перечисление со счетов вкладов на счет продавца недвижимости. Такая же эталонная отчетность — по акциям: дивиденды, зачисления, налоги. Никаких продаж и покупок, никаких расходов.
По закону ректор Томас не имел прав на эти средства. Потому что вся прибыль от них считалась прибылью от наследства.
Мимо? Я решила, что да, Брент не стал возражать, но помрачнел. Казалось, о чем-то задумался, но я сомневалась, что он настолько хорошо разбирается в финансовых хитросплетениях.
— Он наследник, — только и сказал мне Брент, изучая счет. Раздельный, я успела сообщить об этом официанту, и от чего Брент стал таким угрюмым — от счета или от финансовых дел Таллии, я так и не поняла. — И встает вопрос: он убийца, а тут один к девяноста девяти, но наследник недостойный.
— И провокация? — поддела я, проводя идентификационным браслетом над платежным терминалом и одновременно открывая смартфон, где напоминало о себе непрочитанное сообщение. Потом я показала сообщение Бренту.
«По условиям завещания Энтони Эдриана, отца Таллии Кэролайн, все неизрасходованные завещанные средства перечисляются в Международный Фонд Медицины и Здоровья. Таллия Кэролайн могла расходовать деньги на собственные нужды неограниченно, но изменить этот пункт завещания отца не могла».
Я представляла, как это работает, но примерно, а уточнять у Брента не рискнула. Вроде бы Таллия не могла менять завещание отца даже своим собственным, но никаких сведений о ее завещании у нас в любом случае не было. Значит, наследование по закону. Если бы они с мужем нуждались в деньгах, Таллия могла снять деньги, перевести их на любой другой счет, и тогда бы они были выведены из-под действия завещания ее отца, но она не делала ничего подобного.
Действительно какая-то провокация?
Сообщения все приходили. Сотрудник, с которым я разговаривала, оказался ответственным, и я узнала, что на текущем счету Таллии была сумма, достаточная для покупки второй такой же квартиры. Половины — точно. И примерно такими же средствами располагал и сам Томас. И никаких роскошеств, ухода от налогов, финансовых махинаций или чего-то еще.
Опять тупик. А версия казалась многообещающей. Но все складывалось так, что убивать Таллию из-за денег, да еще таким жутким способом, Томасу не было никакой нужды. Если бы он имитировал ограбление, нападение, но он спокойно шел с вырезанным сердцем к площади Римео, до этого спрятав руки в вытяжке.
Я начала отключаться уже в дороге. Мне не хотелось ни о чем думать, и даже сообщение о том, что ректор Томас оставлен в камере до завтрашнего утра, меня не обрадовало. Руперт, уже вернувшийся на работу, обставил все так, что Томас спит, комиссара нет, тревожить Суд и Процедурную Комиссию нет необходимости. Я про себя посмеялась: королева могла рвать и метать, но формально даже я, будучи руководителем расследования, не имела полномочий отпустить Томаса под подписку. А Руперт в этом деле был простым исполнителем, не принимающим никаких судьбоносных решений.
Бу встретил меня с выражением морды — лица — короля, которого покинули все верные слуги.
— Отстань, — попросила я. — Я падаю. Сейчас в душ и сразу спать.
Я и в ванной боялась заснуть и свалиться прямо на кафель. Я вообще чувствовала себя разбитой настолько, что несколько раз проверила, закрыла ли входную дверь. Я забралась под одеяло, спихнув с подушки наглеца Бу, и приготовилась тут же провалиться в сон, но не тут-то было. Сон не шел, и вряд ли причиной была усталость.
Почему Томас вышел из квартиры без браслета? Ответ: он надеялся, что его задержат. Если не по дороге, то на площади Римео. И еще заснимут. И непременно выложат в магнет.
Зачем? Он хотел, чтобы об этом узнали? И говорили все, кому не лень?
Это очевидный ответ, не факт, что правильный.
Томас отрезал руки и вырезал сердце. Зачем? Руки были ему нужны? А сердце? И все эти имитации. Все это должно было иметь цель и смысл, но я видела только попытку запутать следствие.
Это и было целью и смыслом? Возможно. А возможно, и нет.
А то, что Гордон сказал про саму имитацию? Это его частное мнение, но он слишком хороший специалист, он не мог ошибиться. Если Гордон считал, что при детальном изучении следы крови больше похожи на те, которые могли бы остаться от самоубийства, значит, именно так и было.
И где, ради Создателей, ректор Магической Академии научился так здорово резать руки?
Я ворочалась, мешая спать Бу, он бухтел, шипел и бил меня лапой. Я перекладывала подушку, начинала считать кроликов, вспоминать все кости в человеческом теле, напевать навязчивые мелодии, но ничего не помогало. Ничего.
Деньги. Да или нет? Я не знала, как крутить эту версию и пытаться на ней что-то построить. У меня была только надежда, что сотрудник, с которым я говорила, передаст Руперту, что я зацепилась за это, а Руперт уже разберется. Он мог, я — нет. И мне даже не было стыдно.
Мы знали практически все, мы нашли все улики. Мы должны были сложить этот паззл, но мне упорно казалось, что мы взяли за образец совсем другую картинку. И поэтому у нас ничего не выходит.
Я снова перевернулась, полежала несколько секунд, встала, сделала прохладней кондиционер. Бу заворчал и шмыгнул под одеяло. Мне было жарко, но прогонять его я не стала, он, в конце концов, был не виноват.
А ведь Томас был главой кафедры исследований пространственных перемещений, неожиданно вспомнила я. Что если он мог вернуться домой, минуя консьержа? Нет, разумеется, я понимала, что эта версия — полный и необсуждаемый бред. Никакая магия не позволит переместиться в пространстве так, как это рисуют в комиксах про супергероев. Это всего лишь движение, то, за счет чего едет магбус, к примеру… Технологии совершенствовались, магии требовалось меньше, затраты минимизировались, прибыль увеличивалась… Нет, ересь, ерунда, исключено. Точно так же в моем прежнем мире была бы абсурдна версия, что склад обчистили инопланетяне, а старушку прикончил вампир.
Я не сразу сообразила, что пищит мой смартфон, а поняв, подскочила и кинулась к нему. Звонить мог Руперт, кто-то из Полиции, Майкл, вспомнивший что-то важное…
Но это был Брент.
— Доброй ночи, — сказал он слишком бархатным голосом.
— Сейчас последует продолжение? — поинтересовалась я. — Вы что-то нашли? Поняли?
— Нет. Я звоню пожелать вам спокойной ночи. Почему-то мне кажется, что вы до сих пор не спите.
Брент был прав, но кто ему позволил?
— Вам напрасно так кажется. Вы меня разбудили.
— Тогда извините. — Он мне не поверил, потому что в его голосе не слышалось и намека на извинение, так, только слова. — Мне очень жаль, что этот вечер закончился так…
