Все, кто еще находился в квартире, и Нат, и комиссар в том числе, опять торчали в дверях. Хорошо было Бренту — он прямо в партере. Понятым — на этот раз молодой женщине и грузному мужчине, который мог комплекцией посоперничать с комиссаром — было тоже прекрасно все видно, но энтузиазма в их глазах я не заметила.
— Тянет очень сильно, — с удивлением сказал эксперт. А меня это не удивило совершенно — все-таки химический шкаф и подразумевал прекрасную тягу.
Эксперт сунул руку в шахту, с напряженным лицом покопался там. Я наблюдала за ним: есть? Нет?
Неужели опять мимо?
Эксперт озадаченно вытащил руку обратно, и у меня внутри все оборвалось. Если бы магия равнялась колдовству, я бы самолично потащила ректора Томаса на костер, и не нужны мне никакие доказательства. Проклятое дело!
Но эксперт, как выяснилось, приноравливался. Он снова запустил руку в шахту и совершенно спокойно, словно это было обычным делом, вытащил оттуда сверток пластика. Увесистый, продолговатый. Все замерли.
Эксперт спустился со стремянки, кивнул оператору, чтобы тот подошел ближе. Нат пригласил понятых к одному из столов, подоспевшая Джулия накрыла рабочую поверхность специальным материалом, жестом предложила поместить сверток на стол.
И мы все, застыв, наблюдали, как она разрезает клейкую ленту, разворачивает пластик — да, вот и отверстие, через которое Томас сливал кровь, — сама себе кивает, обнаружив в свертке уже начавший таять лед, и продолжает разворачивать. Профессионально и деловито.
Руки Таллии Кэролайн были тонкими, изящными, обескровленными.
Потом я услышала, как с тихим «ах» на пол свалилась потерявшая сознание понятая.
Глава тридцатая
Брент был единственным, кто меня не поздравил.
Кто-то, вероятно, Нат, позвонил Руперту и Стивену, и они висели у меня на линии одновременно, и я не успевала между ними переключаться, выслушивая радостные крики еще и коллег, которые находились рядом. У меня открылось второе дыхание, камень спал с души и какие там еще существуют избитые фразочки для того, чтобы описать мое состояние.
А если говорить без обиняков, то с Брента сняли корону и надели ее мне на голову.
Паззл сошелся. Последняя недостающая деталь — нет, сразу несколько недостающих деталей — не только были найдены, но и встали на свои места.
Комиссар торжествовал. Будь он сейчас в своем кабинете, послал бы кого-нибудь за игристым вином, но на месте преступления это выглядело бы цинично. Мы обходились чувством облегчения и радости от того, что дело было раскрыто.
Даже Джулия меня обняла. Вот от кого я точно не ожидала таких эмоций.
Я в который раз пересказывала ход своих мыслей. Холодильник, аквариум, запах, вытяжка, кухня, химический шкаф. Я принимала все заслуженные мной похвалы, я искренне собой гордилась. Пусть я не слишком сильна в следственной работе, пусть этому мне еще придется учиться, но хватка эксперта и моя репутация — мое все.
И меня даже не особенно грызла досада, что Брент стоял у стены и никак не выражал свое мной восхищение. Надменный тип. И обидчивый.
Всеобщую эйфорию прервал писк смартфона и то, как сразу нахмурился наш шеф.
— Да, господин референт.
Комиссар быстро вышел, успев мне подмигнуть. Королева дала нам три дня? Мы уже готовы написать обвинительное заключение.
— Давайте заканчивать здесь, — распорядилась я, — дожидаемся информации про видеозаписи, изымаем последние улики, оформляем и закрываем квартиру на чип. Вы все отлично поработали. Я рада и горда тем, что вы в моей команде.
Никто не закричал «ура», потому что все помнили, с кем сейчас говорит комиссар, но несомненно — подумали.
Ничто не придает столько сил, как успех и удачно завершенное дело. Я обернулась к Бренту, желая услышать от него хоть что-нибудь, не обязательно теплое и доброе.
— Я не могу сказать, что мне жаль разочаровывать ее величество, — сообщила я, — но все улики говорят против ректора Томаса. Что бы она ни ждала, он виновен.
— Виновен, — согласился со мной Брент. — Вы собрали все улики, которые собрать в принципе было возможно. И которые невозможно, собрали тоже. Это делает вам честь как специалисту. Скажу больше — Томасу пока удалось обдурить всех, кроме вас.
— Я сочту это за признание моих заслуг, — я чуть наклонила голову. — По крайней мере, мы наконец-то сошлись в том, что Томас не уйдет от наказания.
Брент едва заметно помотал головой.
— Что? Он находился в квартире один. У него было достаточно времени, чтобы сделать то, что он сделал. Где-то, хоть в каком-то месте, но он проколется, где-то мы обязательно найдем его отпечатки и докажем, что они могли появиться только в определенном случае. Чего еще не хватает, чтобы умерить ваш скептицизм, Брент?
— Мотива. Нам не хватает мотива, — заупрямился он. — Может быть, тот мотив, который я посчитал верным, тоже ошибочен.
Что он имел в виду под словами «тоже ошибочен», я решила не уточнять. Ни к чему было сейчас обострять с ним отношения. Я помнила про логику Брента и совет доктора Меган.
— Поговорим с Майклом, — пообещала я. — Зададим ему те вопросы, которые не задали с самого начала. Наверное, сейчас мы знаем больше, чем тогда. Нет?
— Этот Майкл сможет ответить, как и где ректор Томас так ловко научился расчленять трупы? — иронически поддел меня Брент. — А ведь Суд обязательно за это уцепится, даже если адвокату будет на все наплевать.
Да, в этом Брент прав. Это последнее слабое место. Я вздохнула. Томас будет молчать, это уже очевидно.
— Как вы смотрите на ужин? — внезапно спросил Брент. — Это деловая встреча, не подумайте, что я за вами начал ухлестывать. И не переживайте насчет денег, я угощаю.
Я растерялась. Конечно, сейчас, когда дело полным ходом неслось к завершению, я ощущала дикий, почти животный голод. И я, разумеется, и без Брента была намерена поесть. Но сначала все равно оставалась работа.
— Поговорим с Майклом, потом определимся, — выкрутилась я. — Он уже давно должен был добраться до гостиницы или где он сейчас там живет.
— Как думаете, какую роль во всем этом играют руки? — спросил Брент, сделав вид, что я его не отшила. — Зачем он их спрятал там, где они сохранились бы до…
— До, — эхом откликнулась я. — Вот почему он тянул время. Ему было важно, чтобы руки дождались его возвращения. И что он собирался с ними делать? Что вообще можно делать с руками?
Ответить мне Брент не успел. Я услышала шаги комиссара и обернулась.
Иногда бывает так, что все идет замечательно. Ты первый у финишной ленты и соперников не видно и близко, а потом вдруг оказывается, что ты бежал дистанцию не по тому маршруту. Ты уже считаешь себя победителем — и получаешь дисквалицикацию.
