Спидометр показывал 110, 120, 150, 170, 190 и вскоре 200 километров. А затем на нем появились совершенно безумные цифры: 220 километров в час!
Я вновь испытал, теперь в горизонтальной плоскости, те же ощущения, которые пережил при движении по вертикали во время падения после выстрела из катапульты. С той лишь разницей, что на этот раз я мог управлять продолжительностью действа.
Я прибавил ходу, в восторге от того, как мотоцикл встает на заднее колесо, и поймал себя на том, что смеюсь, а моя рука увеличивает громкость автомагнитолы, из которой теперь несся рев группы «Van Hallen», исполнявшей «Eruption»
[6]
, хард-рок в стиле семидесятых.
Альварес-старший, судя по всему, был счастлив видеть, как я предаюсь его излюбленным порокам. Время шло, но я этого не замечал. Композиции в стиле хард-рок звучали одна за другой.
Гроза грянула в тот момент, когда я слушал «Thunder»
[7]
группы «AC/DC». Я еще поездил под дождем, под раскаты грома и узнал удовольствие, доступное моим предкам, – извращенное наслаждение «добровольно» загрязнять окружающую среду.
Когда топливный бак опустел, Альварес взялся наполнить его снова. Он предложил мне другую сигару, и на этот раз я сумел вдохнуть дым не закашлявшись и понять смысл загрязнения легких.
Я продолжал кататься. Долго. Потеряв всякое представление о времени.
Из-за грома ли или из-за рева динамиков, но я не услышал, как полицейские вопили в рупор: «Немедленно остановите эту чудовищную машину!» Множество людей в униформе окружили меня и взяли на мушку, приготовившись по команде разрядить арбалеты. А я все еще сжимал зубами дымящуюся сигару. Пятую по счету.
Все, что я смог сказать в свое объяснение, было:
– Я понимаю, что обстоятельства свидетельствует против меня, но на самом деле все не так, как вы думаете.
Сабрина Альварес и ее отец безмолвствовали. И даже почему-то выглядели совершенно спокойными.
И вдруг я понял.
Зная, что полиция вот-вот явится за ним, отец попросил дочь соблазнить меня, чтобы свалить всю вину на незадачливого частного детектива. Для этого в нужный момент я должен был сидеть на мотоцикле.
– Это он, – просто сказала Сабрина, указав на меня.
Я колебался лишь долю секунды. Мотоцикл ринулся вперед, и, воспользовавшись пригорком как трамплином, я верхом на ревущем и чихающем механизме взмыл над полицейскими.
И вот всадники из КПБЗ уже пришпоривают своих боевых скакунов, чтобы броситься за мной в погоню.
Я пригнул голову. Арбалетные болты замелькали вокруг меня, со свистом вспарывая воздух. Мотоцикл был ниже, чем лошадь, и я благополучно проскочил под нижними ветвями деревьев. Я выехал на автобан, а полицейские по борьбе с загрязнением неслись галопом далеко позади.
В футляре на боку мотоцикла я совершенно случайно наткнулся на старый маузер. Я принялся палить в ближайшего кавалериста. Следом за выстрелом раздавался звук падения гильзы. А вот отдача у огнестрельного оружия оказалась гораздо сильнее, чем у арбалета, и мне пришлось крепко сжимать рукоять пистолета, чтобы компенсировать этот эффект.
На ровных участках автобана у меня было преимущество перед преследователями, но как только на дороге появлялись рытвины и места, занесенные песком, в выигрышном положении сразу же оказывались кавалеристы.
В момент секундного прозрения я осознал, что вооружен устройством, основанным на порохе, то есть взрывчатом веществе, и более того – стреляю из него в полицейских, борющихся против загрязнения окружающей среды. Круг замкнулся. Из-за женщины вся моя жизнь оказалась вывернутой наизнанку.
Папа, прости меня. Сам не знаю, как я ухитрился вляпаться во все это.
Лампочка указателя уровня бензина замигала, моя грохочущая и дымящая машина сначала закашлялась, а затем смолкла. Я спрыгнул со ставшего бесполезным механизма и прицелился в нескольких полицейских, в одного за другим, но пистолет лишь щелкал пустой обоймой. И когда я начал работать кулаками, то повторял слова, которые звучали теперь абсолютно бессмысленно:
– Видимые обстоятельства иногда могут обманывать нас, но на самом деле все совсем не так, как вы думаете.
Они скрутили меня, опутав сетями, как при поимке опасных хищников. Затем отлупили полицейскими дубинками. Думаю, они хотели убить меня, но чудовищное преступление, которое я совершил, должно быть, показалось интересным дежурному офицеру. Он решил, что случившееся – уникальная возможность преподать остальным хороший урок.
Я предстал перед судом. Сабрина и ее отец выступали свидетелями со стороны обвинения. Они утверждали, что сделали все возможное, чтобы убедить меня не залезать на смертоносный механизм, но я, дескать, был одурманен удовольствием, которое получал от загрязнения окружающей среды.
Полицейские подтвердили, что обнаружили меня в тот момент, когда я как безумный давил на газ «харлея», находясь во власти галлюцинаций и вдыхая дым сигары. Они также напомнили судье, что при попытке ареста я обратился в бегство и стрелял в них из револьвера.
«Черт возьми! Эта женщина поимела меня, как желторотого новичка».
Свидетельских показаний моей секретарши Элизабет и моей матери – они утверждали, что всю свою жизнь я был образцовым борцом против загрязнения окружающей среды, сортировал мусор и утилизировал продукты своей жизнедеятельности, – оказалось недостаточно, чтобы повлиять на решение судьи. Ведь все это происходило в самый разгар процесса по ужесточению законодательных норм.
Меня поместили в тюрьму для особо опасных преступников.
Накануне казни мне нанес визит сам президент Брюс Нимрод. Он явился в камеру в сопровождении ассистентки, которая указывала ему дорогу. На слепце были синий костюм, синяя рубашка и синий галстук. Помощница усадила его ко мне лицом.
– Видите ли, господин Толедано, я хорошо знал вашего отца, – произнес президент. – Это был великий борец против загрязнения. Мне рассказали о том, какой героизм он проявил в битве под Альбукерке. Лично я считаю, что это сражение оказалось решающим моментом в нашей борьбе за выживание планеты. Если бы под Альбукерке мы потерпели поражение... – он помолчал, – в мире воцарились бы те, кто загрязняет окружающую среду. Люди превратились бы в эгоистов, которые думают только о собственном маленьком удовольствии в ущерб всему человечеству. Вы не знаете, как было раньше... Люди покупали продукты в громоздкой пластиковой упаковке, которую они тут же выбрасывали. Они управляли полноприводными автомобилями с дизельным двигателем, и в каждой такой огромной машине сидело всего по одному человеку. Заправленные очищенным керосином самолеты повсюду распространяли токсичный дым, прожигавший дыры в облаках...
Казалось, он напряженно вглядывается в меня своими голубыми глазами.
