– Полагаю, вы явились, чтобы узнать Великую тайну Мэтра кино? Вы ее узнаете, но... – он вытер лоснящийся лоб, – не уверен, что вам это понравится...
Он протянул гостье стакан, наполненный светлосерой жидкостью с запахом миндаля:
– Ослиное молоко. Я пью только его.
Виктория попробовала, и, хотя питье показалось ей отвратительным, она сделала вид, что ей понравилось.
– Прежде всего, вам следует знать, что мое имя имеет особое значение. Кубрик. Говорит ли вам это о чем-либо?
Виктория Пеэль покачала головой.
– Я праправнучатый племянник великого кинорежиссера эпохи, предшествовавшей Катастрофе. Его звали Стэнли. Стэнли Кубрик.
Девушка пожала плечами.
– Когда я случайно узнал о его существовании – нашел на чердаке у дедушки сундук с фотографиями и вырезками из газет, – мне было одиннадцать лет. И я почувствовал, что на меня возложена особая миссия: как можно больше узнать о нем и продолжить его дело.
Режиссер указал гостье на соседнее кресло, и она забралась в него с ногами.
– Я выпросил у родителей маленькую видеокамеру и начал снимать. Я снимал все: животных в саду, облака, листву, слизняков, муравьев, членов моей семьи, игрушки, за которых я сам говорил за кадром, прохожих на улице. Я снимал сражения корабликов в ванне. Игрушки на полу, которым я устраивал землетрясение. Я снимал сам себя, гримасничая перед камерой. Затем я закончил киношколу и научился более академичным приемам режиссуры. Став взрослым, я нанял частных детективов, чтобы разыскать любую информацию о моем знаменитом предке. – Он нажал на какую-то кнопку. – Позвольте представить вам Стэнли Кубрика...
Виктория Пеэль всмотрелась в лицо бородатого мужчины с длинными темными волосами и в очках. Он был очень похож на своего седовласого потомка, только у последнего были более круглые щеки и более грубые черты лица.
Мэтр кино с уважением поклонился человеку на экране, который выглядел настолько живым, что, казалось, вот-вот заговорит.
– Правда, он красив? Вы заметили, какой у него глубокий взгляд? Это был первопроходец, мечтатель, изобретатель. Человек, безусловно, опередивший свое время. Сначала я пытался его понять. Один из нанятых мною детективов обнаружил вот это...
Дэвид Кубрик запустил какую-то программу, и на центральном мониторе появилось изображение восходящего солнца.
– Этот фильм назывался «Космическая одиссея 2001 года». Я смотрел его сто сорок четыре раза. В первый раз я ничего не понял и уснул. То же повторилось и во второй раз, и в третий. На четвертый я начал улавливать смысл. Пятый просмотр стал для меня откровением. Этот фильм – больше чем обычное развлечение. Гораздо больше. В нем говорится об эволюции человека как вида и о его будущем... в космосе.
Дэвид Кубрик нажал несколько кнопок на пульте дистанционного управления.
Фильм начался, и Виктория Пеэль с любопытством следила за мелькавшими кадрами. Качество изображения было очень плохим, а спецэффекты (рисунки на стекле) казались смехотворными, но некоторые сцены обладали какой-то странной магией и произвели на нее впечатление.
– Сам того не ведая, мой предок, сняв «Космическую одиссею», создал нечто большее, чем обычное произведение кинематографического искусства, – он дал миру пророчество. Он предложил новое мировоззрение, которое освобождает человека от болезненного страха перед смертью. Человек победил машины – и обратился к новым горизонтам... Ушел в звездные дали, чтобы полностью переродиться.
В эту секунду Виктория Пеэль подумала, что Мэтр кино – обыкновенный преступник, который дерзко пренебрег запретами на древности эпохи до Катастрофы. Один из тоскующих! Если она донесет на него, то только за одно владение запрещенным предметом (например, этим старым фильмом) Дэвид Кубрик рискует надолго попасть в тюрьму.
Однако, судя по всему, ее собеседника мало заботили последствия его откровений.
Виктория сказала себе, что, возможно, все обстоит гораздо более серьезно, чем она думала. Ведь он пока так и не объяснил ей, каким образом остался один в этом пустынном месте... Быть может, он убил всех сотрудников своей кинокомпании. Не исключено, что рядом с ней гений, который представляет собой смертельную опасность для окружающих.
– Когда «Космическая одиссея 2001 года» вышла на экраны, она не получила того приема, на который рассчитывал мой праправнучатый дядя. Ирония судьбы: в то время как критики злословили по поводу фильма, его спасли наркоманы, которые садились в первом ряду, чтобы вновь и вновь наслаждаться галлюцинациями во время полета в глубинах космоса под музыку Лигети. Для них это был настоящий кайф.
Снова смущенно улыбнувшись, Дэвид Кубрик включил эпизод, о котором только что говорил. Глаза режиссера вспыхнули.
– Мой праправнучатый дядя снял и другие фильмы, и хотя ни один из них не имел большого успеха, он стал культовым режиссером той эпохи. Люди, пусть и неосознанно, оценили невероятную прогрессивность его работ.
Дэвид Кубрик снова нажал кнопки на пульте и вернулся к самому началу фильма.
Виктория наблюдала, как на экране обезьяна бросает кость и та превращается в космический корабль.
– Это самая грандиозная метафора в истории кино. Не меняя плана, режиссер переходит от пещерного человека к космонавту. Позже я отыскал все остальные фильмы Стэнли Кубрика: «Барри Линдон», «Заводной апельсин», «Сияние», «Доктор Стрейджлав», «Цельнометаллическая оболочка»...
На его лице появилась блаженная улыбка.
– А знаете, каковы последние слова, произнесенные в последней сцене его последнего фильма, – слова, которыми заканчивается весь его творческий путь?
– Нет.
Он закрыл глаза, чтобы вспомнить как можно точнее.
– Это из фильма «С широко закрытыми глазами». Главная героиня Элис Харфорд говорит: «I do love you and you know there is something very important we need to do as soon as possible»
[45]
. Доктор Билл Харфорд спрашивает: «What’s that?»
[46]
, и Элис поясняет: «Fuck»
[47]
.
Дэвид Кубрик с любопытством посмотрел на Викторию: поняла ли она смысл фразы? Она почувствовала себя ученицей, отвечающей на экзамене. И быстро ответила:
– Это может означать две вещи...
– Так и есть.
– В буквальном смысле «fuck» – это «трахаться». Но на жаргоне это слово может также иметь значение «идти на...».
– Браво. Какая ирония, не правда ли? В конце пророчества он отшучивается, отвечает двусмысленностью: «идите куда подальше» или «займитесь любовью»...
