Изменились названия улиц: больше никаких имен генералов, маршалов и святых. Портреты завоевателей и героев на банкнотах уступили место красивым видам земли до катастрофы. Исчезли все барельефы и памятники.
Эти изменения сопровождались рядом проблем. Вспыхнули мятежи, организованные так называемыми тоскующими (это слово стало теперь оскорблением). В результате подавления беспорядков многие были убиты и ранены, но подавляющее большинство выживших после Третьей мировой приняло новую идеологию, считая выступления тоскующих агонией старого мира, обреченного на забвение. Ассамблея лидеров стран переименовала себя в Совет мудрецов (ведь слово «ассамблея» несло ненужную историческую нагрузку) и успешно предприняла все необходимые действия, в том числе и довольно жесткие, чтобы сделать три запретных плода абсолютно недоступными для людей.
Так, постепенно возникло новое человечество – без воспоминаний о прошлом, без разделения на группы. Все стали говорить на одном языке. Слова, восходящие к национальным особенностям или историческим реалиям, исчезли из употребления. Отсчет времени начали с нуля, чтобы календарь не ассоциировался ни с одной из прежних культурных традиций. Совет мудрецов запретил само выражение «Третья мировая война» и заменил его словом «Катастрофа», разом стирая из памяти два предыдущих мировых конфликта. Армии были распущены, зато была сформирована мощная полиция, которая должна была препятствовать воскрешению любых проявлений партикуляризма.
В школах детей учили, что до нулевого года человечество вело ошибочный образ жизни, это привело к Катастрофе и едва не закончилось полным исчезновением человека как биологического вида.
Люди покинули большие города и поселились в деревнях, а затем стали жить в домах, стоящих в чистом поле далеко друг от друга. Несколько веков спустя после массового исхода из деревень в города начался обратный процесс: исход из больших городов в деревни, к природе.
Информационные технологии и сверхскоростные средства спутниковой связи позволяли людям свободно поддерживать связь с любой точкой планеты.
Резкое падение значения городов привело к снижению уровня загрязнения. Расширение жизненного пространства способствовало уменьшению стресса, и специалисты по эргономике вывели так называемый закон естественного поведения: «Чтобы у людей не возникало желания конфликтовать, достаточно обеспечить каждому минимум в пятьдесят квадратных метров личного жизненного пространства и пятьсот квадратных метров для прогулок».
Ученые внедрили новейшие технологии по самообеспечению жилищ энергией и продуктами сельского хозяйства. На смену бензину постепенно пришла солнечная энергия. Да и вообще, люди больше не пользовались автомобилями, предпочитая передвигаться на велосипедах или пешком.
Исчезновение прошлого повлекло за собой массу непредвиденных последствий.
Например, серьезные изменения произошли в погребальных обрядах. В принятом законе, невольно подражавшем некоторым традициям американских индейцев, запрещалось как-либо обозначать место захоронения умерших, чтобы у потомков не возникло желания молиться над могилами. Так было покончено с кладбищами.
Однако жизни на свежем воздухе и отсутствия стрессов было недостаточно, чтобы сделать людей счастливыми. Они больше не имели права знать Великую Историю Прошлого, но все еще испытывали желание слушать просто истории.
Совет мудрецов быстро понял, что удовлетворение потребности в развлечениях является первоочередной политической задачей. Заполнить гигантскую пустоту, образовавшуюся после исчезновения религиозных учений, национальных идеалов и истории предков, было призвано кино.
Это искусство шагнуло далеко вперед благодаря последним открытиям в сфере новейших технологий. Каждый пользователь сети Интернет мог получать новые фильмы, распространяемые по всей планете. Возникли домашние кинотеатры нового поколения. Как правило, для них отводили специально оборудованную комнату, в которой экран занимал целую стену. Кинотехника обеспечивала такую четкость изображения и интенсивность звуковых эффектов, что иллюзию было трудно отличить от реальности. Развитие человечества после Катастрофы удесятерило силу воздействия кинематографа и значимость киноиндустрии.
Это походило на ритуал. Каждый вечер в 20 часов 30 минут, поужинав в столовой, вся семья собиралась в кинокомнате. Люди рассаживались на диванах, чтобы посмотреть и обсудить последние новинки крупных кинокомпаний.
Культ политических деятелей ушел в небытие, теперь идолами планетарного масштаба стали актеры, а новости кино заняли первые полосы газет. Все страстно интересовались их карьерой и личной жизнью.
Жизнь после Катастрофы протекала в условиях «обязательного и необходимого забвения» прошлого, с одной стороны, и господства Седьмого искусства
[44]
– с другой. Кино рассматривалось как наиболее удобное средство самовыражения для умных, красивых и творческих натур.
Конкуренция между крупными кинокомпаниями была чрезвычайно острой еще и потому, что рынок сбыта их продукции достиг гигантских размеров. Сценаристы испытывали новые способы подачи материала, постановщики спецэффектов стремились любой ценой добиться оригинальности, актеры первого плана пытались затмить соперников мастерством.
В этой всеобщей борьбе на вершину славы время от времени возносились сверходаренные артисты, за которых дрались киностудии, переманивая их друг у друга головокружительными гонорарами.
Популярнейшие актеры планеты менялись каждый год, зато среди режиссеров постепенно выделились пятеро, чьи фильмы неизменно вызывали восторженный прием, независимо от того, кто в них снимался. Каждый из этой пятерки выработал свой глубоко индивидуальный, легко узнаваемый стиль, но особый интерес публики вызвал некий Дэвид Кубрик. Его работы были удивительно смелыми и оригинальными. Его фильмы, поначалу понятные лишь посвященным, становились культовыми. Дэвид Кубрик говорил о насилии, безумии, смерти, наслаждении женщинами, отношениях между супругами, о страхе и зависти. Обо всем этом он умел рассказать на примере потрясающих историй и образов. Любой сценарий в его руках раскрывался множеством значений. Его фильмы можно было пересматривать снова и снова, каждый раз находя в них новые оттенки смысла.
Дэвид Кубрик окружил свою жизнь завесой тайны. Он не путешествовал, не давал интервью, не фотографировался. Актеры, работавшие с ним, описывали его как человека харизматичного, раздражительного, иногда деспотичного и всегда исключительно требовательного. Они рассказывали, что приходилось снимать десятки дублей одной и той же сцены, прежде чем Мэтр говорил, что доволен. Многие из актеров во время съемок впадали в депрессию. Но даже те, кто называл режиссера черствым, признавали за ним стремление к совершенству. После нескольких подобных заявлений Дэвид Кубрик запретил снимающимся у него актерам давать интервью. Он объяснил это так: «В реальности они глупее, чем их персонажи. От этого фильм становится менее правдоподобным». И добавил: «Кому важно чертово мнение актера о фильме, в котором он играет? Давайте еще у рядового спросим, что он думает о ходе войны, или у марионетки – что она полагает по поводу кукольного спектакля».
