— Из Дании, — прошептал он и протянул трубку Тессе.
Тесса бросила пальто и сумку и схватила трубку. Некоторое время она напряженно слушала, затем зажала рукой микрофон и одними губами проговорила: «Ибен!»
Кристиан снова сел и стал ждать. Тессе, очевидно, было трудновато понять произношение Ибен. Она нахмурила лоб и что-то удивленно переспрашивала. Через мгновение она прижала трубку к груди и прошептала:
— Она беременна!
Кристиан с интересом слушал.
— Но разве это не прекрасно, Ибен? Тебе станет лучше, когда утренние недомогания пройдут и… как долго? Уже летом? А? Это кто-то, кого мы знаем? Но Ибен, миленькая, у нас нет соседей, которые… ах подожди! Нет! Это возможно! Ибен, этого не может быть… о боже!
Тесса задумчиво стояла в гостиной у телефона. Она только что положила трубку.
— И что? — бросил Кристиан, — она действительно беременна? От него?
Тесса смотрела на него, не говоря ни слова.
— Это ужасно, Тесса, — сказал он и посмотрел на противоположную сторону Крокусвейен, — он занят круглые сутки, но…
Тесса застонала.
— Это не он! Это тот отвратительный извращенец, который живет на другой стороне, тот, что переселился минувшей весной и который всегда поджигает листья в саду. Один раз тем летом, когда мы были в Антибе, он уговорил Ибен сняться обнаженной за деньги. Но он заставил ее принять участие в настоящем секс-видео у него в подвале, а сейчас выясняется, что она беременна. Проклятый извращенец!
Вдруг Кристиан вспомнил, как сосед раздвинул изгородь тогда, первого мая, и спросил, любит ли Тесса «розы из Дании».
— Он занимается порнографией?
— Да, а ты «Дагбладет» не читал? Они устроили бизнес в сети несколько недель назад. Фирма говорит о себе, что является порталом мягкой эротики, но у них там в полном ходу камеры и прочие прибамбасы. Это называется то ли «Шоухаус» или как-то еще… — Тесса замолкла, надела пальто и подняла сумку. — Ну, я пошла. Завтра позвоню Ибен, посмотрим, что мы можем сделать для нее. И обсудим, как нам все уладить.
— Подожди! — вдруг закричал Кристиан, «Шоу-хаус»? Он посмотрел на карман ее пальто. Тесса остановилась, озадаченная его странной реакцией.
— У тебя есть другой?
— Другой? Ты имеешь в виду, встречаюсь ли я с кем-нибудь еще? Честно говоря, Кристиан, ты что, думаешь, это происходит здесь?
— Это Виктор! Охранник и жиголо! — истерически закричал он.
— Что?
— Ах, Тесса, не притворяйся, что не понимаешь! Я говорю о том, чей мобильный номер был написан на спичечном коробке, что был в кармане твоего пальто!
— Ах, этот. — Она подавленно улыбнулась. — Ты такой насквозь дурак и по-прежнему думаешь, что у меня с ним что-то есть? Я уж об этом и забыла, по правде говоря.
— Но ты никогда не рассказывала…
— Почему у меня его номер? Почему он сюда звонил? Нет, не рассказывала. — Она посмотрела на него долгим взглядом. — Ты помнишь, я в мае была приглашена на вечеринку с выпивкой к Мадлен, к моей подруге, которая купила дом на Руделёкке?
Кристиан знал, что она никогда не скрывала от него, когда и где она была со своими подругами, и кивнул.
— Кто-то предложил нам снять мужской стриптиз, потому что она от этого тащится. Я случайно поговорила об этом с девочкой из моей университетской группы в Блиндерне. Она знала одного стриптизера, того самого Виктора, на котором у тебя уже мозги съехали. У нее был его номер, и за неимением ничего лучшего я написала номер на спичечном коробке, что лежал на столе, за которым мы сидели. Я связалась с Виктором и заключила договор. Он очень плохо говорит по-норвежски, поэтому никогда сам переговоры не ведет. Вот почему он позвонил сюда, да еще в тот ужасный вечер.
Кристиан с сомнением посмотрел на нее. Он вспомнил, что она сказала ему, что отправится на выходные в театр на открытом воздухе.
— Ты мне не веришь? — Она негодующе посмотрела на него. — Так позвони той девчонке из моей университетской группы из Блиндерна и проверь! Ее зовут Стина, если я ничего не перепутала, Стина Михаэльсон!
Кристиан сначала решил, что чокнулся. Затем вспомнил, что Стина написала в своем заявлении, что слушает курс по литературоведению в Блиндерне. Одновременно он вспомнил еще кое-что.
— Как, ты сказала, зовут эту твою подругу с Руделёкки?
— Да я же тебе тысячу раз рассказывала! Мадлен ля Руж, она работает в рекламном бюро!
— Так это твоя подруга?
— Да, а что?
— Но… но… она замужем?
— Была когда-то. Странный у них был брак, абсолютная проформа. Она вышла замуж в большой спешке за французского медиабарона, с которым едва ли была знакома. Он ей не особо и нравился. Я не очень понимаю, что ею двигало. Он просто кошелек с деньгами. Я ее с тех пор и не видела, — Тесса задумчиво посмотрела в потолок. — Я ушла очень рано с той вечеринки, а они потащились дальше к ней в дом, но потом я слышала, что Мадлен здорово напилась и поставила дивиди, сравнительно извращенную секс-программу с одним мужчиной и тремя тетками из какого-то клуба в Париже, которым владеет ее «сладкий папочка» Ксавье де Рокеморель, или как там его зовут. Но все это к делу не относится, — поспешно сказала она, как будто вспомнила, что должна идти.
Кристиан рухнул в кресло. Он видел перед собой отвратительного шефа «Ашетт». Давно он не чувствовал себя таким потерянным.
— Я как раз собираюсь сварить кофе. Хочешь чашечку? — спросил он внезапно и поднялся, как будто не слышал, что она сказала, как будто ничего не изменилось.
Но ее это рассердило.
— Кофе? Ты спрашиваешь, хочу ли я кофе? — Тесса была в ярости. — Я хочу любви, Кристиан, любви и заботы, времени друг для друга и семейной жизни, уверенности, близости и тепла. Ты что, не понял, о чем я тут говорила тебе?
— Да, — промямлил он, — я только подумал, что ты хочешь чашечку кофе, и мы поговорили бы с тобой в тишине и покое.
— В тишине и покое?! Кто говорит про тишину и покой! Когда мы последний раз говорили в тишине и покое? Я больше не могу жить в таких условиях. Я пыталась очень долго, но больше так не будет. После того, что ты рассказал мне на мобильный автоответчик, — она перевела дыхание, чтобы успокоиться и пошла к дверям. — Я позвоню тебе на неделе, и мы поговорим о Саре и Хансе-Кристиане.
Сара и Ханс-Кристиан? Кристиана словно парализовало. Впервые до него дошло, что дело касается не только его и Тессы, но и детей. Он стоял, уронив руки.
— Но… но… ты не можешь просто…
— Хансу-Кристиану и Саре лучше сейчас остаться со мной. Я сказала Саре, что мы немного поживем у бабушки и дедушки. Понятно?
— Но… не…
— Только не устраивай сцену, Кристиан. Сейчас дети не должны страдать.
