— А. Веревка для сушки белья? — Она ядовито улыбнулась.
Кристиан опустил глаза.
Бармен пришел с двумя большими бокалами сакэ.
— Ты по-прежнему с этой… как ее, Тесса, кажется? — прервала молчание Ребекка.
Кристиан схватил бокал. Он и раньше заказывал сакэ в азиатских ресторанах, но всегда его приносили в маленьких фарфоровых кружках. Возможно, винные бокалы — корейский вариант.
— Давай лучше поговорим о чем-нибудь приятном? Твое здоровье.
— И твое, — ответила она и подняла бокал.
Вкус сакэ был свежий и прохладный, напоминавший вкус сухого белого вина.
Снова повисло молчание. Они сидели и искали, о чем бы поговорить, оглядывая стены и потолок. Вдруг Ребекка вздохнула и решилась.
— Кристиан, ты счастлив?
— Счастлив ли я?
— Да, существует большая разница между счастьем и успехом.
Кристиан испугался. Он вспомнил, что его посещали такие мысли: на скамейке в Фрогнер-парке, когда он гулял с Сарой и когда он валялся на пляже в смокинге.
— Есть еще большая разница между «разбогатеть» и «жить богато», — продолжала Ребекка, — и вообще, есть большая разница между «быть» и «стать». Я думаю, человек становится счастливым, когда он просто есть. Я определенно хочу еще сакэ.
Он кивнул, бармен подлетел по первому взмаху. Разговор пошел легче. Поговорили о всяких разных вещах в жизни. А после третьего бокала сакэ вообще перестали стесняться.
Он смотрел на Ребекку. В ней было все: успешная карьера, внутренняя сила, элегантность, смелость, искра жизни… и настолько не похоже на вечные жалобы Тессы.
Абсолютно естественным движением он сплел ее пальцы со своими. Она не противилась. Когда к ним тихой походкой подошел бармен и спросил, не желают ли они выпить еще чего-нибудь, Ребекка подвинулась поближе к Кристиану и прошептала ему в ухо:
— Хочешь выпить что-нибудь еще?
Он отказался, и Ребекка попросила счет. Его принесли на фарфоровой вазе и поставили перед Кристианом.
Он достал свою карточку и подписал квитанцию. Краем глаза он успел заметить сумму — каждый бокал стоил двадцать два доллара. Восемь бокалов — несомненно, сто семьдесят шесть. Свыше полутора тысяч крон. Кристиан нацарапал свою подпись и решил, что это он тоже внесет в командировочные: встреча с Ребеккой Лунд из концерна «Шибстед». Он вспомнил шофера из лимузина и прибавил еще тридцать долларов в дополнительные расходы.
Они направились к дверям, ведущим в шумную ресторанную часть.
— Там не твоя папка с документами? — спросила Ребекка и показала на папку, оставшуюся около его стула.
— Да, спасибо. Без этой папки я — труп. — Кристиан благодарно улыбнулся.
Кристиан понял, насколько он пьян, едва они вышли на Астор Плейс. Даже в такси он влез с трудом. Он крепко держался за Ребекку, но она тоже спотыкалась и шла с трудом.
Ребекка назвала адрес, и всю дорогу Кристиан смотрел в окно, пока не заметил, что ее бедро тесно прижимается к нему. Он не придумал, что сказать, но молчание его больше не мучило. Он чувствовал себя счастливым.
Такси остановилось у площади Колумба перед небоскребами с огромными входными дверями.
— Ты тут живешь? — спросил он, взглянув на стеклянный фасад.
— У «Шибстеда» здесь своя представительская квартира. — Ребекка взяла его за руку: — Пойдем, я тебе покажу вид из окна.
Она нажала самую верхнюю кнопку.
— Самый верхний этаж?
— Нет, но я думаю, тебе было бы интересно посмотреть вид на парк.
Лифт шел вверх, разгоняясь. Он стоял рядом с ней и смотрел на светящиеся цифры над дверьми: 3… 8… 12… Сумеет ли он выпросить у нее поцелуй? 18… 29… 37… Здесь, в лифте?.. 49… 53… 57… Может, Ребекка хочет безумства в лифте? 61… 64… 67…
Нет. Лифт остановился на шестьдесят девятом этаже. Ребекка пошла по коридору впереди него и первая ступила на плоскую крышу. Кристиан не заметил высокого порога и налетел на Ребекку. Они упали и покатились по крыше, вцепившись друг в друга. Ребекка всхлипывала от смеха. Под конец они остались лежать на спине, бок о бок, и смотрели на южную панораму Манхэттена.
— По-моему, самая красивая здесь — ты, — прошептал Кристиан и погладил ее по волосам.
Ребекка только улыбнулась ему и, ничего не сказав, поцеловала его прямо в губы. Затем она отвела голову в сторону и легонько оттолкнула Кристиана.
— Не здесь. Пойдем лучше в квартиру.
В холле она скинула туфли и пошла в спальню прямо в чулках. Кристиан положил папку на стул и последовал за ней. На пороге спальни она обернулась и беззвучно прошептала:
— Иди же ко мне!
Оба лежали голые на кровати. Только раз или два в жизни Кристиан переживал нечто подобное. Ничего не получилось. Он просто-напросто не смог. Как размокший перекисший соленый огурец. Даже гибкие пальцы Ребекки не вдохнули в него жизнь.
— Ничего страшного, у нас все хорошо, расслабься, — мягко сказала она и погладила его по лбу.
Он хотел рассказать ей все сразу. Сначала то, что он отмочил в Париже, пять лет назад, и недавно, в марте, и обо всем, что он делал потом, вплоть до полнейшего вчерашнего кайфа.
Ребекка приподнялась на локте.
— Хочешь чего-нибудь выпить?
Прежде чем Кристиан что-то ответил, Ребекка выскользнула из кровати. По пути на кухню она включила музыку. Кристиан лежал, уставившись в полоток. Ночью он пережил такой кайф, что еле выжил. Казалось, он был еще мощнее, чем в Париже. Но это что-то совсем другое. Совсем другое.
Он так глубоко ушел в свои мысли, что не заметил, сколько времени прошло, когда Ребекка вернулась из кухни. Обнаженная, с бокалами в одной руке и бутылкой «Вдовы Клико» — в другой.
— Посмотри, — она улыбнулась и показала ему бутылку, — нашла в холодильнике настоящую «Вдову». — Она опустилась перед кроватью на колени и дернула зубами за обертку пробки. Та слетела, и шампанское пролилось Кристиану на живот.
Они лежали на кровати, пили шампанское и молчали. Кристиану хотелось, чтобы это состояние длилось вечно. Он был счастлив как никогда.
Наконец Кристиан спросил:
— О чем ты думаешь?
— Ни о чем.
— Нельзя не думать ни о чем.
— Ну, это неинтересно.
— Как, это неинтересно?
Ребекка повернулась на бок и натянула на себя простыню.
Кристиан испугался. Почему она внезапно стала такая отчужденная?
— Еще шампанского? — спросил он через некоторое время.
Она не ответила, но, по крайней мере, взяла протянутый бокал.
Ребекка встала.
