Кристиан посмотрел на часы и понадеялся, что Ребекка отметила его «Патек Филипп». Четверть первого. Он еще не очень хотел есть. Но это не играло роли. Ребекка Лунд, бизнес-леди года, пригласила его на обед. В Нью-Йорке!
— Охотно, — улыбнулся он.
«Йо Ко Хо» действительно был впечатляющий ресторан. Кристиан и Ребекка поднялись по узкой лестнице на второй этаж и сели друг против друга на длинных скамьях. Они сидели между азиатскими бизнесменами. Азиаты раскрыли глаза так, словно впервые в жизни увидели белых людей. Но через минуту они снова вовсю орудовали палочками.
Кристиан огляделся. Он как будто попал в самое сердце Сеула. На стенах и с потолка свисали маски, было сыро и темно. В воздухе стояли какие-то испарения. Шум вокруг ошеломлял.
— Я была здесь вчера по всяким японским делам, — объяснила Ребекка. — Вон там меню, — она показала на доску на стене покрытую иероглифами в вертикальных колонках. Единственное, что понял Кристиан, — это цены, написанные в долларах.
— Расслабься, тут один официант говорит по-английски. — Ребекка улыбнулась и положила свою руку на его.
Кельнер, говорящий по-английски, подошел и объяснил что к чему. Кристиан повторил заказ Ребекки. Они выбрали засоленные свиные ножки, несколько кусочков сырой рыбы, которая называлась не суши, а сашими. «Очень большая разница», — объяснил официант. И еще много всего другого.
Несмотря на то что Кристиан умел быстро управляться с палочками, он должен был сосредоточиться, чтобы скользкие соленые куски не падали на пол. И все же это дважды произошло, однако никто вокруг не обратил на него внимания.
Было очень шумно, и поговорить не удавалось.
— Какой маленький ресторан, — крикнул он, нагнувшись к ней через стол. Она кивнула. Что привело тебя сюда именно вчера?
— Интересуешься? — дразнящее улыбнулась она.
Он проглотил пилюлю и дожевал последние кусочки не «суши, а сашими», которые на вкус были точно как суши в новом ресторане «Восток» в Осло, где он обедал несколько раз. Хотя в тех суши рис был не на дне тарелки, а в шарике рядом.
Кристиан все время искал тему для разговора. Он по-прежнему не знал, видела ли она его на празднике «Первого вторника» или нет. Но поскольку Ребека никак не комментировала это, то решил попробовать.
— Я мог видеть тебя на празднике в Форнебю прошлой весной? — закричал он.
— Что ты говоришь? — она нагнулась и нахмурила лоб, пытаясь услышать его сквозь шум.
— На «Первом вторнике»!
— Да уж…
— А что случилось?
— Это же моя работа. Как директор по развитию в «Шибстеде» я должна ходить на такие мероприятия. Для меня это скорее обязанность, чем удовольствие. — Немного поколебавшись, она продолжила: — Ты попал в точку, когда сказал, что картины Лео ничего тебе не говорят. Немногие осмеливаются такое сказать прямо на вернисаже. Тогда и я честно скажу тебе, что имела в виду, говоря про эти примочки с «Первым вторником». Это очень напоминает детский сад, где все стоят и надувают воздушные шарики. Если шарик не лопнет, то через какое время из него выйдет воздух, — это просто вопрос времени. И картины из серии Лео «То же дерьмо, но в новой упаковке» — характерное явление нашей эпохи. Глобальный капитал стирает все. Новые капиталы и новые медиа имеют печальную тенденцию терять индивидуальность, лицо. Мы так интенсивно развлекаемся до самой смерти, что думаем, что живем.
Кристиан понял примерно половину из того, что сказала Ребекка, но точно осознал, что к «первым вторникам» она относится отрицательно. Он полностью разделял такое отношение. По выражению ее лица он также догадался, что говорить об этом ей не хотелось.
— Здесь слишком шумно, — закричала наконец Ребекка, — и есть я больше не могу. Кстати, у них есть тихий бар, называется «У ангела».
Она указала на потайную дверь в глубине помещения. На ней висела табличка с надписью на английском языке: «Тихо. Не более шести человек».
— У них самое лучшее сакэ во всем Нью-Йорке. Хочешь попробовать?
— Что имеется в виду про шесть человек? — крикнул в ответ Кристиан.
— Это значит, что здесь все очень эксклюзивно.
Ребекка подозвала говорящего по-английски официанта и заплатила по счету так быстро, что Кристиан даже не успел и слова сказать. Одновременно она спросила, есть ли свободные места в баре, в задней комнате. Кельнер посовещался с администратором, который не очень хотел, чтобы в этот «тихий бар» просочились какие-то не азиаты, а уж тем более западные женщины. Но Ребекка была одета в полосатый костюм, как большинство здесь сидящих. Кроме того, она так очаровательно улыбалась, что в конце концов добилась разрешения.
В баре было тихо и скромно. Никаких украшений на стенах и потолке. Интерьер отделан темными пластинами из японского дуба. Освещение такое скудное, что Кристиан не видел противоположного угла, несмотря на то что комната была не более десяти квадратных метров. На полу лежал толстый мягкий ковер, похожий на водоросли.
В зале сидели три азиатских предпринимателя, но никто не оглянулся и не прервал разговора, когда Кристиан и Ребекка тихо вошли и устроились за указанный столик за ширмой.
Кристиан опустился на тонкий, но удобный корейский стул из соломы. Можно было расслабиться и отвлечься от еды трудноуправляемыми палочками. Он ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговку на рубашке.
Бармен пришел с картой сакэ. Здесь было, по меньшей мере, тридцать разновидностей. Кристиан снова позволил Ребекке выбирать. Она о чем-то тихо посоветовалась с официантом, тот записал и исчез. Она наклонилась к нему и прошептала:
— Теперь-то мы с тобой сможем поговорить.
Как и там, в ресторане, она осторожно прикоснулась к его рукаву. Но его это не смутило, он расценил это скорее как жест доверия, нежели желание чего-нибудь достичь. Какой же он был скотиной по отношению к ней после разрыва тогда, на вечеринке в Бергене. Он просто пренебрег ею, не отвечал на письма, не подходил к телефону, старался пройти по разным коридорам, садился в столовой как можно дальше. Сейчас его охватило страстное желание что-то вернуть, сделать ей что-нибудь приятное, поговорить, признаться, что он тогда был невероятным гадом. Может, даже намекнуть, что несколько раз за последнее время он очень пожалел о прошлом. С Тессой он не мог говорить о проекте «Сехестед». Но с Ребеккой все было бы проще. Она точно поняла бы его. Она увидела бы движущую силу в его бизнес-плане.
Все было бы проще, если отбросить тот факт, что Ребекка работала на «Шибстед». Уж она бы с огромным удовольствием посмотрела, что у него в папке.
— А что случилось у тебя с горлом? — спросила вдруг Ребекка и показала на его кадык.
Кристиан потрогал себя за шею и проклял собственную неосторожность.
— Я вчера бегал и решил срезать путь. И представляешь, налетел прямо на натянутую посреди какого-то двора веревку для сушки белья.
