После короткой паузы Хальворсен тихо пробурчал:
— У жены рак легких.
Кристиан не нашел, что сказать, и вместо этого перешел к делу:
— Не хочу быть навязчивым, Роар, но у нас уже нет времени. Пора начать оценивать типографию. Ходят слухи, американские власти собираются закрывать LILO. Ребята из «Голдман Сахс» меня уже достали.
Хальворсен не ответил, но Кристиан слышал его тяжелое, всхлипывающее дыхание.
— Ты понимаешь, что сейчас мы говорим о миллиарде крон, — прибавил он.
— Да ты что! — медленно отозвался директор типографии.
Вечная его ирония безгранично раздражала Кристиана. В последнее время он начал понимать, почему Хальворсен старается держаться в стороне. Не потому, что он ленивый или вредничает, а просто ничего не понимает в этих делах. Компьютер он использовал лишь в качестве подставки под пепельницу, a «Excel» у него ассоциировался исключительно с популярной спортивной командой восьмидесятых. Кажется, Хальворсен не понял значения таблиц, которые Кристиан посылал ему как электронные приложения. Вряд ли он даже умел открывать эти приложения.
— Если это так срочно, то почему бы тебе сюда не приехать? Я бы дал тебе всю необходимую информацию, — горько ответил Хальворсен.
— Отлично, если тебе удобно, то я сейчас же беру такси и еду… — Кристиан посмотрел на часы. У него было запланировано на сегодняшний день несколько встреч вне офиса, поэтому он выбрал «Патек Филипп». — Сейчас без двадцати пяти девять. Я буду около девяти. Идет?
— Давай, — ответил Хальворсен и повесил трубку.
— Так, начнем по порядку, — медленно сказал Кристиан. — Сначала поговорим о зарплате и персонале.
Он сидел в кресле напротив Роара Хальворсена в его офисе, который находился в здании администрации неподалеку от самой типографии. Тяжелый запах бил в нос, несмотря на то что окно за спиной Хальворсена было открыто. Шеф типографии сидел за письменным столом и мрачно смотрел на Кристиана. Лицо его было коричневым и морщинистым, под глазами мешки, желто-белые волосы растрепаны. В кабинете было так холодно, что изо рта шел пар. Но Кристиан не попросил Хальворсена закрыть окно. Если шефу типографии нужен свежий воздух, то ради бога.
— Во-первых, «Голдман Сахс» указал на то, что шестьдесят годовых контрактов для СМГ слишком много. Мы должны это обосновать, иначе у американского отделения «Делуа и Туше» возникнет ряд вопросов.
Хальворсен не ответил. Выждав паузу, Кристиан продолжил:
— Шестьдесят годовых контрактов да еще зарплата работников типографии — это большая сумма, если сосчитать ее за весь год.
Директор по-прежнему молчал и ничем не показывал, что понимает слова Кристиана. Но теперь он отвел взгляд и уставился на маленькую черную коробку стоявшую посередине письменного стола, рядом с хрустальной пепельницей, полной скрученных окурков. Затем он вытащил что-то из верхнего ящика письменного стола и, не поворачиваясь, бросил через плечо прямо в открытое окно. Кристиан не видел, что это, но спрашивать не стал. Он хотел как можно скорее закончить разговор.
— Необходимо, чтобы вы подтвердили мне эти цифры, — продолжил он тем же тоном. — Это правда, что шестьдесят лишних наборщиков наносят ущерб концерну СМГ в сумме свыше тридцати миллионов крон в год? — Кристиан наклонился и положил перед Хальворсеном распечатку, достал из кармана пиджака маркер и обвел кружком нужную клетку.
Хальворсен даже на взглянул на бумагу. Он опять протянул пальцы к коробке на столе, как и раньше, вынул что-то из верхнего ящика и снова бросил предмет через плечо. Кристиан, наконец, не выдержал:
— Что вы делаете?
— Что вы имеете в виду?
— Что вы все время бросаете в окно?
— Ах, это! Кроны.
— Вы бросаете кроны в окно?
— Да, однокроновые монетки. Одна крона в минуту. Это проще всего, — заметил шеф типографии немного задумчиво, как всегда.
— Господи, о чем вы? Зачем выбрасывать кроны в окно?
— А не потому ли Агерн прислал вас сюда? Разве не затем, чтобы вы это спросили? — сказал Хальворсен, криво усмехнувшись. Как и остальные, кто работал в типографии, Хальворсен называл Аугустуса Агер-Ханссена просто Агерном. Кристиан хотел было сказать, что Агер-Ханссен вообще не участвует в проекте, но Хальворсен внезапно подался вперед и заговорил: — У нас двести двадцать трудовых договоров на год с работниками типографии! Но вы, вероятно, и сами это хорошо знаете, вы же сосчитали это со своим экселем, какие-то подсчеты, формулы… Таким образом, типографий подобного масштаба у нас получается на целых шестьдесят больше, чем это необходимо в Норвегии. И, как вы понимаете, сумма средней зарплаты работников составляет пятьсот двадцать пять тысяч шестьсот крон, включая различные надбавки. Однако сюда не входят выплаты за сверхурочную работу и другие, не предусмотренные в договоре.
Хальворсен строго посмотрел на Кристиана и замолчал. Он откинулся назад и взглянул на черную коробку, которая, как заметил Кристиан, была обычным дорожным будильником, засунул руку в ящик стола, достал крону и швырнул ее через плечо.
Кристиан проследил взглядом за полетом монетки.
Директор типографии заглянул ему прямо в глаза.
— Вы способный молодой человек, Кристиан. Может, вы сумеете подсчитать, сколько однокроновых монеток вылетело из окна за год? Я ведь все время бросаю их — днем и ночью, летом и зимой, осенью и весной?
Кристиан помрачнел. Речь Хальворсена напоминала интервью при поступлении на работу. Но он овладел собой и решил задавить Хальворсена цифрами: он научит считать этого старого хрыча!
Одну крону умножить на шестьдесят секунд, умножить на шестьдесят минут — это три тысячи шестьсот. Умножить на двадцать четыре часа, это шестьдесят восемь тысяч четыреста, умножить на сто шестьдесят пять дней, это будет тридцать один миллион пятьсот тридцать шесть тысяч.
— Если вас еще интересует ответ на ваш вопрос, — сказал он ледяным тоном, — то это тридцать один миллион пятьсот тридцать шесть тысяч крон.
— Абсолютно верно, тютелька в тютельку. И о чем же вам говорит эта цифра?
— Ну… — У Кристиана не возникло никаких ассоциаций, и он попытался занять мягкую позицию. — Может быть, вы объясните? — улыбнулся он дружелюбно.
Хальворсен только вздохнул.
— Не понимаете? — он начал говорить как-то по-деревенски, растягивая гласные. — Если тридцать один миллион пятьсот тридцать шесть тысяч поделить на зарплату рабочих типографии?
Кристиан разозлился от своей растерянности, но решил легко не сдаваться: тридцать один миллион пятьсот тридцать шесть тысяч разделить на пятьсот двадцать пять тысяч шестьсот, будет… нет… да, так и есть. Почти шестьдесят.
— Ну, шестьдесят!
Хальворсен равнодушно смотрел прямо перед собой. Вдруг он захихикал Кристиану прямо в лицо.
