На вопрос «Жить, чтобы есть, или есть, чтобы жить?» летучая мышь ответила бы, что предпочитает жить, но уже слишком поздно.
Члены стаи пытаются заснуть, не потеряв бдительности. Они знают, что нужно восстановить потраченные за день силы. Но нельзя забывать и о том, что, уйдя в страну снов, они станут уязвимыми.
Звучное глубокое дыхание приближается. Сомнений нет. Это леопард. Все застывают. Источник шума продолжает двигаться в их направлении. Все инстинктивно определяют размеры леопарда. Он учащенно дышит, и это означает сразу две плохие новости: он голоден и он обнаружил стаю. Кто-то впадает в панику и пытается забраться на верхние ветки.
ОН убеждает собратьев вернуться обратно, так как ветки слишком тонки, чтобы выдержать нескольких человек. Если ветки обломятся, все упадут. Но соплеменники слишком напуганы. Страх – основная причина всех неудач. Собратья, которых уже слишком много, вцепились в него и в его ветку.
И случается то, что и должно случиться. Ветка ломается, все падают с дерева, практически под нос леопарду. Теперь ему нужно всего лишь вцепиться когтями в живот ближайшего из тех, кто свалился с дерева, вонзиться в него зубами и спокойно сожрать.
ОН быстро взбирается обратно на дерево. «Уф. Еще бы немножко, и все». В этом минус жизни сообществом – приходится пожинать плоды глупости собратьев.
Опасность миновала, все чувствуют облегчение. Можно почти спокойно заснуть. Ночь собрала свою дань.
30. В КЛЕТКЕ
Они купили билет в Большую галерею эволюции, впечатляющую еще более, чем галерея палеонтологии. Здесь экспонаты были одеты в тщательно подогнанные шкуры и мех.
Маленькие лампочки освещали растерянные морды животных, словно внезапно застигнутых во время своих повседневных занятий. На первом этаже они стояли, выстроившись в длинную очередь.
– Что вы обо всем этом думаете, Исидор?
– Он виновен.
– Вы считаете, что профессор Конрад убил профессора Аджемьяна?
– Он сделал нечто худшее. Он узаконил убийства всей этой армии животных, которые просто хотели мирно резвиться в лесах и саваннах. Я уж не говорю о тех, кто заключен пожизненно в зоопарк, хотя не сделал ничего дурного.
Лукреция была в задумчивом, но вовсе не философском настроении.
– Я вас серьезно спрашиваю, Исидор.
Толстый журналист обошел вокруг белого лабрадорского медведя.
– А я вам серьезно отвечаю, Лукреция. И я совершенно не доверяю людям, у которых лицо покрыто волосами, будь то усы или борода. Такие люди обязательно что-то скрывают, пусть это даже всего лишь подбородок.
Лукреция сочла эту теорию несколько наивной.
На табурете перед чучелом сидел таксидермист. Это было чучело орангутанга, в точности похожего на того, который погладил Лукрецию по голове. Специалист вынул у него глаза и заменил их двумя цветными стеклянными шариками. Немного укрепил начавший расходиться шов на руке шимпанзе. Сквозь разъезжавшуюся строчку вылезал поролон.
Девушка посмотрела на слона, возглавлявшего процессию эволюции. Казалось, он идет впереди стада животных, поднимающихся в Ноев ковчег. Она посмотрела на льва с лакированной развевающейся гривой. Встретилась глазами с угрожающим неподвижным взглядом волка и лисицы. Этих животных убили скорее всего во сне, а профессионалы затем постарались придать им агрессивный вид.
Неожиданно в мозгу Лукреции мелькнула мысль. Она подумала, что люди ведут этих животных вовсе не к спасительному ковчегу. Они ведут их в небытие. Животные для людей не имеют будущего. Они им больше не нужны. Разве что как музейные экспонаты, чтобы рассказывать детям о прошлом. Возможно, в один прекрасный день животных вообще не останется на Земле.
Исидор Катценберг разделял ее опасения. Это была не просто выставка. Журналисты стояли посреди кладбища, свидетельствовавшего о превосходстве человека над всей остальной природой. Вид у побежденных был жалкий.
– Даже набитые соломой животные сохраняют остатки души. Даже набитые соломой, они могут нам помочь, – заметил спутник Лукреции.
Исидор Катценберг пристально смотрел в искусственные глаза зебры, буйвола, газели.
– Вы видели первого человека? – спросил он.
Чучела не отвечали.
– Расскажите мне о нем, – настойчиво попросил журналист. – Какой он был? Это была больная обезьяна-мутант? Или сверходаренная обезьяна?
Вдалеке раздался вопль. Журналисты вздрогнули. Кричал, без всякого сомнения, профессор Конрад. Журналисты бросились в отдел приматов.
На месте происшествия уже собрались люди. Журналисты протиснулись сквозь толпу зевак, размахивая своими удостоверениями. Профессор Конрад неподвижно лежал на полу перед клеткой. Бабуины гладили его по голове, пытаясь привести в чувство. Один из них, воспользовавшись ситуацией, залез к профессору в карман и стащил соленое печенье.
– Кто видел, что произошло? – спросила Лукреция.
– Я, – ответила пожилая дама.
Она рассказала, что пострадавший, человек в белом халате, кормил обезьян. Никто, даже он сам, не обратил внимания на более крупного, чем остальные обезьяны, примата, игравшего в стороне.
– Вдруг животное поднялось, и я увидела в его руках предмет, – уточнила дама, дрожа от пережитых эмоций. – Это была не игрушка, это был револьвер, который зверь держал неумело, но все-таки сумел приставить к виску человека в халате. Профессор был так поражен, что стоял неподвижно с разинутым ртом. Обезьяна крутанула барабан, словно играла в русскую рулетку, и нажала на спусковой крючок. Конрад закричал и упал без сознания.
Несколько человек, включая внука пожилой дамы, смышленого мальчика лет двенадцати, подтвердили ее рассказ. Все они наблюдали за забавными обжорами-бабуинами, когда разыгралась эта страшная сцена.
– Вы говорите, обезьяна? Вы уверены, что это не мог быть человек, переодетый обезьяной? – спросила Лукреция, доставая карандаш и блокнот.
Нет. Все придерживались единого мнения. Животное было покрыто шерстью и скрылось, прыгая с дерева на дерево и цепляясь за ветки руками.
Полиция и «скорая помощь» приехали одновременно. Пребывавшего по-прежнему в бессознательном состоянии профессора унесли на носилках, а полицейские попросили присутствующих рассказать, что произошло.
Под грустное ворчание бабуинов журналисты отошли в сторону.
– Исидор, вы считаете, что это опять была обезьяна?
– Чертовски умная в таком случае обезьяна, – заметил Научный Шерлок Холмс, почесывая лысину. – Обезьяна, способная сама зайти в клетку с оружием в руках, терпеливо выждать удобный момент, сыграть в русскую рулетку, а затем убежать и выжить где-то в городских условиях.
– Очень умная обезьяна. Или очень хорошо выдрессированная, – напомнила Лукреция.
