"У меня был парень Вадим… В целом неплохой и добрый человек, и ко мне хорошо относился, кроме одной мелочи: ужасно стеснялся появляться со мной на людях. Когда мы оставались вдвоем — Вадим был просто замечательным, нежным, заботливым… а когда оказывались на улице, он явно страдал, видя, как на меня все смотрят. Я и в самом деле довольно коряво двигаюсь, привлекаю тем самым к себе ненужное внимание… Вадиму было неловко ходить со мной рядом, поэтому он избегал слишком уж демонстрировать окружающим нашу связь. В конце концов, мне надоело, и я дала ему понять, что не в восторге от этого лицемерия: если уж любишь — то люби не только за закрытыми дверями, имей смелость признать это вслух. Но, видимо, смелости ему как раз и не хватало. В конце концов, он просто меня бросил".
Несмотря на то, что сама Леля оправдывала Вадима, говоря, что его в целом можно понять, Жека все равно считала его классическим мудаком с двойными стандартами. Хорошо, что подруга не держала зла на бывшего парня… хотя расставание с ним далось ей нелегко.
"Это был очень сложный период, — писала Леля. — Я тогда постоянно плакала, совсем перестала есть и интересоваться чем-либо, замкнувшись на своем горе. И тут вдруг — Александр Белецкий… Он просто вытащил меня из этой черной депрессии. Я ожила в тот самый момент, когда впервые его увидела. Билет на спектакль был подарком мамы ко дню рождения. Она и не подозревала тогда, что вместе с Александром подарила мне новую жизнь…"
А затем Белецкий прилетел в Уфу на гастроли — со спектаклем "Евгений Онегин". Жека чуть с ума не сошла, узнав эту новость. Она как раз ехала в автобусе, когда зацепила взглядом театральную тумбу с афишей, и поначалу не поверила своим глазам. Девушка и сама не поняла, как выскочила на ближайшей остановке и помчалась к кассе, что говорила, как отсчитывала деньги трясущимися руками… Опомнилась только тогда, когда увидела в своей увлажнившейся от волнения ладошке заветный билет в третий ряд партера (она, несомненно, купила бы себе билет и в первый ряд, но они были давно расхватаны).
Жека поделилась счастьем с Лелей, и та от души порадовалась за свою виртуальную подругу, пожелав ей отлично сходить на спектакль, а также дав несколько бескорыстных ценных советов по поводу того, какие цветы любит Александр и о чем с ним можно поговорить, чтобы он заинтересовался, если вдруг представится возможность пообщаться.
* * *
Труппа выступала в здании Русского Драмтеатра. Жека сидела в своем третьем ряду и с замиранием сердца наблюдала за артистом. Она плохо понимала, что происходит на сцене, хотя сюжет "Онегина" худо-бедно был ей знаком еще из школьной программы. Жека вообще практически не замечала других действующих лиц. Точнее сказать, она не обращала на них внимания. Главное — на сцене, в каких-то паре метров от нее, был ОН. Его мимика… пластика… голос… Девушку словно околдовали — она не могла сдвинуться с места все три часа, что шел спектакль. Она даже во время антракта никуда не уходила из зала — так и сидела, вцепившись в подлокотники своего кресла.
На финальном поклоне Жека постеснялась подходить к сцене с букетом — ей было неловко перед остальными артистами, что она подарит цветы одному лишь Александру. К тому же, уфимцы и так завалили его цветами — большая часть зрителей пришла в театр конкретно "на Белецкого".
* * *
Жека решила подстеречь актера у служебного входа. Она знала, что он непременно скоро выйдет — неподалеку стоял в ожидании микроавтобус, который должен был доставить московских артистов в гостиницу.
Белецкий и впрямь появился довольно быстро, но вспыхнувшая было в Жекиной груди радостная надежда тут же погасла, когда она увидела, что на руке Белецкого, цепко ухватившись за его локоть, повисла ведущая актриса Русского Драматического — местная звезда Александрина Галанина. Отчего-то перед Белецким Жека заробела меньше, чем перед своей именитой землячкой. Будь он один — она подошла бы к нему со своим букетом, не раздумывая. Но при виде Александрины ей стало неловко, почти стыдно.
Галанина, запрокидывая назад голову, отчего красиво колыхалась огненная грива ее волос, громко и хрипло хохотала над какой-то репликой Белецкого — чуточку переигрывая, как показалось Жеке. Словно слишком уж хотела понравиться, казаться своей, легкой на подъем, веселой, жизнерадостной и понимающей. Александр и Александрина… Тьфу ты. Как в какой-то дешевой мелодраме.
Парочка прошла мимо Жеки, не обращая на нее внимания, и двинулась к микроавтобусу. Девушка поняла, что дальше тянуть было некуда.
— Подождите! — растерянно и жалобно пискнула она им вслед. — Александр!..
Белецкий обернулся. Он обернулся, боже мой!!! И уставился на Жеку внимательным взглядом. Чувствуя, как немеет язык, пересыхает горло и подкашиваются колени, Жека бестолково вытянула вперед руку с букетом, но не смогла больше выдавить ни звука.
— Девушка, — наставительным тоном произнесла Александрина, — артист устал после спектакля. Не надо его беспокоить, рабочий день окончен, человеку нужен отдых. Вы должны и сами понимать, не маленькая… Ох уж эта провинциальная бесцеремонность, — негромко добавила она, потянувшись к уху Белецкого, словно извиняясь перед ним за отсутствие должных манер у уфимцев. Но Жека, конечно же, тоже услышала эту фразу, которая была словно ушат холодной воды, вылитый за шиворот.
— Вы что-то хотели? — не обращая внимания на слова актрисы, доброжелательно поинтересовался Белецкий у Жеки. Та шумно вздохнула и, чувствуя, как краска унижения заливает лицо, зажмурилась от стыда и отчаянно помотала головой.
— Вы уверены? — уточнил он. Почему-то по голосу казалось, что он улыбается (ну как же! смеется над ней, идиоткой, "бесцеремонной провинциалкой", и над ее глупой растерянностью!), но Жека так и не решилась открыть глаза и снова взглянуть в его лицо. Господи, поскорее бы они уже ушли, что ли…
Они и ушли. Александрина еще что-то сказала ему вполголоса, хихикая — Жека не расслышала, а затем их шаги и голоса стихли.
Девушка продолжала стоять, крепко зажмурившись, до тех пор, пока мимо нее гуськом не прошествовала вся московская труппа. Только услышав шум отъезжающего микроавтобуса, Жека решилась, наконец, открыть глаза. Она стояла в полном одиночестве у служебного входа, окутанная теплыми июньскими сумерками, чуть подсвеченными желтоватым светом единственного фонаря, и держала на весу злополучный букет. Букет, который так и не решилась отдать, и который сейчас словно жег кожу ладоней…
Интересно, подумалось ей некстати, Галанина отправится к Белецкому в гостиничный номер или привезет его на ночь к себе, в свою уфимскую квартиру?..
Эта мысль отрезвила и разозлила Жеку. Она в бешенстве огляделась по сторонам и, завидев неподалеку урну для мусора, в два прыжка подлетела к ней и с ожесточением затолкала цветы внутрь.
Леле в своем позоре она так и не призналась. Наврала, что вручила букет артисту, и тот принял его с улыбкой и благодарностью.
Нельзя сказать, что это происшествие надолго выбило Жеку из колеи. Да, в первый раз она потерпела неудачу, но… у нее обязательно появится шанс все исправить. И пусть гора не идет к Магомету — сам Магомет пойдет к горе! Жеке поняла, что ей жизненно необходимо поехать в Москву, и уж там, в родном городе Белецкого, брать его тепленьким.
