Был, конечно, еще малыш Светел, который, как и всякий ребенок в окружении взрослых, обрадовался появлению новых лиц. Но что взять с карапуза? Его можно было потискать, поцеловать, обнять, тихо поделиться своими бедами… и все. Откуда ждать помощи?
И в то же время, невзирая на нависшую угрозу, Злата была счастлива как никогда раньше.
В ней жил крошечный комочек, то последнее, что успел дать ей Таро перед смертью. Лежа в мягкой и холодной постели, Злата представляла себе, как этот комочек растет внутри, как шевелит крошечными ручками и ножками. Со слезами на глазах она мечтала о том, как он будет похож на своего отца — а в том, что носит мальчика, Злата даже не сомневалась.
Когда-нибудь… он родится, и будет расти, и она будет счастлива… если только госпожа Лорин не вышвырнет из замка.
Злата решила не сдаваться.
«Мне нужно показать Лорин, что я не плоха. Сделать что-нибудь, что изменит ее отношение ко мне».
Но как воплотить в жизнь задуманное?
Злата несколько дней подстерегала госпожу Пустошей в библиотеке.
Воспользовавшись полученным разрешением, она перебирала книги на стеллажах. Некоторые были написаны на совершенно незнакомом языке, некоторые были понятны — но большей частью о магии, о которой Злате читать было бессмысленно. Она воображала себе, как эти книги мог читать Таро, и неосознанно гладила кожаные переплеты, потому что их могли касаться его пальцы… Все без толку. Лорин, как нарочно, и не думала заходить в библиотеку.
Зато туда заглянул Мирослав.
Пожалуй, они одновременно отшатнулись друг от друга, столкнувшись меж высоких стеллажей.
Злата поняла, что краснеет, в то время как парень наоборот, побледнел.
— Прости, — шепнула она, — я сейчас уйду.
Он вздрогнул всем телом, глянул на нее так горько, что коленки сами подогнулись.
— Не уходи.
— Я… — запнулась, мучительно подбирая слова, — я понимаю, что тебе неприятно меня видеть, хоть своей вины в этом не чувствую. Так что…
— Подожди, — глухо сказал Мирослав.
И резко схватил за руку, словно опасаясь, что Злата все-таки убежит. Она вопросительно глянула на стиснувшие запястье пальцы, подняла брови.
— Отпусти, больно.
Он резко разжал пальцы.
— Прости. Я дурак.
Злата улыбнулась. Ей вдруг захотелось обнять его, приласкать, успокоить… как большого ребенка. Или как брата, которого у нее никогда не было.
— Ты не дурак, — тихо произнесла она, глядя в льдисто-серые глаза, — просто ты хотел того, что не может сбыться. И ты ведь знал, что я любила Таро. До сих пор люблю.
Мирослав опустил голову, а затем со всего маху ударил кулаком по книжным корешкам.
— Нет! Все не так… все!
— Ты меня пугаешь. Не надо…
— Послушай, — он снова схватил ее за руку, — пожалуйста, послушай меня… Ты знаешь, что я тебя люблю, полюбил в тот же миг, что впервые увидел… И сделаю все, чтобы ты была счастлива. Я по-прежнему хочу, чтобы ты стала моей женой, и мы уедем отсюда, из этого проклятого замка, где и людей-то нет! Мы будем хорошо жить, Злата. Я клянусь, что буду тебе хорошим мужем, что буду заботиться о тебе и об этом ребенке, как о своем. А потом… у нас будут еще дети. Сколько захочешь.
Злата осторожно освободила пальцы, быстро огляделась, намечая пути к отступлению. Не то, чтобы она боялась Мирослава, но кто знает, как далеко он зайдет? Положение складывалось ну просто бедственное: парень преградил ей единственный выход из книжного лабиринта, и выход из библиотеки маячил аккурат за его спиной.
— Ты же слышал, что сказала госпожа Лорин, — неуверенно пробормотала женщина, — она оставит ребенка здесь. Неужели ты думаешь, что я смогу уехать, бросив младенца?
Желанного, о котором так долго мечтала?
— Мы просто убежим. Я придумал, как.
— Мирослав… — она всплеснула руками.
И подумала о том, что нет ничего хуже, чем нежеланный мужчина, который в тебя влюблен.
— Злата, — его голос обрел твердость камня, — соглашайся.
И в тот миг, когда Злата меньше всего ожидала, он резко придвинулся, прижимая ее к полкам, запустил пальцы в волосы и жадно впился в ее губы.
«Что ты делаешь, Мирослав?!!»
Она дернулась, вырываясь, тяжело дыша. На глаза навернулись злые слезы. Почему, почему он не слышит ее? Стиснула зубы, прикусывая его губу, в рот брызнуло горячим, солоноватым.
Вывернулась все-таки из сильных рук, оставив в кулаке несколько прядей.
— Пусти!
Мирослав молча двинулся к ней.
А Злата вдруг увидела, что в дверном проеме стоит Лорин и молча смотрит на них. Потом усмехнулась грустно и ушла.
— Пусти, слышишь? Не смей! — взвыла Злата.
Она была готова вцепиться ногтями ему в лицо, выцарапать глаза, что угодно… Мирослав хмыкнул, шагнул в сторону, облизывая пострадавшую губу.
— Иди. Но я тебя никому не отдам, слышишь? Я разделаюсь с любым, кто станет между нами. И с твоим мужем в первую очередь.
Злата вихрем метнулась прочь из библиотеки, размазывая по щекам слезы. Огляделась — Лорин неторопливо шла куда-то, приближаясь к лестнице.
— Госпожа Лорин!
И припустила что есть сил следом.
— Госпожа Лорин!
Ну не хватать же ее за руку, в самом деле!
И — дальше, вверх по скользким, стертым за века ступеням, задыхаясь от отчаяния. В какой-то миг Злата все же поскользнулась, наступив на подол собственного платья, с ужасом поняла, что летит куда-то вперед, и едва успела вытянуть руки. Но упасть ей не дали: железные пальцы сомкнулись на плечах, удерживая, лицо Лорин оказалось совсем близко.
— Тебе стоит быть осторожнее, Злата.
И, убедившись, что Злата уже не упадет, отвернулась, намереваясь идти дальше.
— Подождите, госпожа Лорин! Умоляю вас… — рыдания вырвались из горла помимо воли.
— Зачем? — короткое пожатие плечами, затянутыми в черный бархат.
— Я… мне нужно поговорить с вами.
— Нам не о чем разговаривать.
— Почему вы меня ненавидите?!!
Лорин замерла на миг. Приподняла тонкую, с изломом, бровь. В полумраке лестницы ее совершенное лицо казалось белым ликом призрака.
— Ненавижу? Мне не за что тебя ненавидеть, дорогая. Но и любить, как ты понимаешь, тоже не за что.
— Тогда почему не выслушаете? — голос дрожал.
— Я не представляю, что такого ты мне можешь рассказать, кроме того, что я уже видела.
Злата лишь покачала головой.
