Она вытерла их, только когда захлопнула за собой дверь собственного дома, который, увы, придется покинуть.
«А может быть, и нужно было уступить? От тебя бы не убыло, чай, не девица на выданье…»
Она остановилась у двери, торопливо смаргивая слезы.
Таро неподвижно сидел на скамье, скрестив ноги и расслабленно положив руки на колени.
Волосы гладко ниспадали на широкие и крепкие плечи. Кажется, у него даже глаза были закрыты, и открывать их он не торопился. Вдохнул глубоко, выдохнул.
Затем соблаговолил взглянуть на Злату, поморщился, как при виде таракана, и сухо поинтересовался:
— И где моя одежда?
У Златы потемнело перед глазами.
Уже совершенно не задумываясь над тем, что делает, она подхватила с пола пустой горшок и швырнула в Таро.
— Вот тебе одежда! Вот!!!
И разрыдалась в голос, медленно сползая по стене.
Ее резко дернули вверх, без церемоний. Приложили как следует о бревна, так, что из глаз искры посыпались. Бледное лицо Таро, совершенно спокойное, оказалось так близко, что Злата ощутила вкус его дыхания — мята с горчинкой.
— Ты еще жива только потому, что я твой должник, — тихо сказал мужчина, вглядываясь ей в глаза.
А Злата, повиснув в его руках мешком, снова задыхалась от липкого, мерзкого ужаса, что сдавливал шею костяными шипами.
Она даже не сопротивлялась, когда Таро с совершенно невозмутимым видом задрал подол ее платья и точно так же, как и Михай, скользнул пальцами по бедру. Легко, играючи. А потом отпустил. Медленно отошел в сторону.
— Сейчас ты вернешься к старосте за одеждой.
— Нет! — женщина всхлипнула, — пожалуйста, не надо…
— Ты вернешься к старосте, — бесстрастно сказал он, недобро сверкнув глазами, — но в этот раз я пойду с тобой.
Злата только головой мотнула.
— Нет… что ты… ты не видел его, Михая. Он на медведя ходит один, а ты еще не совсем…
Таро усмехнулся, покачал головой.
— Не надо считать меня идиотом, цветочек. О том, что ваш староста силен, я могу судить по тем синякам, которые он на тебе оставил. Но, как я уже сказал, не нужно думать так плохо о моих умственных способностях. Я вроде как не дурак.
— Тебе одеть нечего, — буркнула Злата.
К ней помаленьку возвращалась ясность мысли.
В конце концов, если Таро так уверен в себе… А вдруг у него есть мысли, как повлиять на Михая?
— Ну что ж, тогда вся ваша деревня сможет увидеть меня голым, — спокойно согласился Таро, — вытри слезы и пойдем. Судя по синякам на твоих нежных ручках, нам придется покинуть эту гостеприимную деревеньку раньше, чем сойдет снег. Ну что ж ты… идем.
В происходящее не верилось.
Еще вчерашнее бесчувственное тело грациозно вышагивало по сугробам и даже не морщилось.
Напоенный морозным дыханием ветерок путался в черных волосах. Даже бледный по-зимнему братец Теф выглянул из-за снеговой тучи, дабы все это увидеть. И, уж конечно, из-за каждого плетня на них с любопытством таращились селяне. Молча. Точно так же, как и Злата, не веря собственным глазам.
«Застудится. Застудится, как пить дать», — мрачно думала она, труся следом и разглядывая худую, но крепкую спину. Бледная кожа была исчеркана мелкими старыми шрамами, как будто кто-то специально наносил небольшие глубокие порезы.
— Нам туда, — она указала на дом Михая.
А потом испугалась. Староста держал двух здоровенных волкодавов, серых с рыжими подпалинами ужасных псин. Что, если спустит на них? Порвут, оставят кровавые ошметки… И тут же представила себе это столь красочно, что к горлу подкатила тошнота.
— Что ты собираешься делать? — отдышавшись, Злата догнала мужчину у калитки.
Он обернулся.
— Я хочу одеться.
Злата затрясла головой. Конечно, сумасшедшим здесь был Таро. Но он буквально лучился уверенностью, так что женщина засомневалась уже в собственной способности рассуждать здраво.
— Но…
— Послушай, цветочек. Я изрядно замерз, чай не лето. Идем в дом, и делай все, что я тебе скажу.
И было нечто в его холодных изумрудных глазах такое, что Злата просто поверила. И пошла следом.
…Когда Таро пинком распахнул дверь в избу, Михай сидел за столом и прикладывал к прокушенной щеке комья снега. Снег тут же таял и срывался розовыми каплями на вышитую скатерть.
При виде гостя у старосты округлились глаза. Он отбросил на пол снег, приподнялся.
Метнулся взглядом к Злате — и ухмыльнулся.
— Чего явились?
— Я пришел за одеждой, — спокойно сказал Таро, осматриваясь.
— Хрен тебе, а не одежда, — осклабился Михай, — баба твоя не отработала, так что… идите отсюда прочь, голодранцы. Не то собак спущу.
Взгляд Златы метался между двумя мужчинами, а внутреннее чутье подсказывало, что вот именно сейчас и произойдет нечто такое, чего Михай никак не ожидает.
— Моя баба, — пробормотал задумчиво Таро. Затем прошелся по горнице и сел на скамью, вытянув длинные, но при этом мускулистые ноги.
— Ты совсем берега потерял? — круглые щеки Михая стремительно наливались краской, — ты кто такой, а?
И тут Таро сделал едва уловимое движение рукой, словно играл на невидимых растянутых по воздуху струнах. А староста, крякнув и выпучив глаза, внезапно схватился руками за пах.
— Ты…
Злата подобралась. Происходящее выглядело совершенно невероятно, а потому лучшее, что пришло в голову — просто быть готовой к бегству.
— Не нравится? — на губах Таро появилась очень мягкая и доброжелательная улыбка. С таким выражением лица обычно смотрят на нашкодивших, но от этого не менее любимых детишек.
— Это… ты?!! — прохрипел Михай, продолжая хвататься за свое спрятанное в штанах достоинство.
— Я, — подтвердил Таро, — когда к определенному органу приливает слишком много крови, становится не очень приятно, верно? А если продолжить, так орган и вовсе может лопнуть.
Будешь как девочка оправляться. Если от кровопотери не издохнешь.
— Что… тебе надо?
Легкое пожатие плеч.
— Я уже сказал. Одеться хочу. Доставай, что там у тебя в сундуках. Только новое и чистое.
И еще одно скользящее движение тонких пальцев по невидимым струнам.
Михай взвыл не своим голосом и метнулся к кованому сундуку в углу. Взметнулись фонтаном штаны, рубахи…
— Вот! Забирай! Одевайся!.. Чтоб тебя Хенеш драл!
Таро покачал головой и невозмутимо приступил к одеванию.
