— Нет, — она усмехнулась. Какой же наивный еще этот Мирослав. Хоть и знает, как женщину превратить в прыщавого юнца, а совершенно не понимает, как в жизни случается. — Если бы я не сбежала, он бы меня просто убил. Забил до смерти.
Мирослав даже остановился. Уставился на нее с изумлением. Хотел что-то сказать, светло-
серые глаза так и горят… но затем прикусил губу и промолчал.
Сорока снова раскричалась где-то рядом.
Мирослав вскинулся, раздувая ноздри.
— Что? что такое?.. — Злата невольно схватила его за рукав.
Мужчина молча сунул ей, остолбеневшей, тяжелый охотничий нож.
— Что-то здесь нечисто. Если что — беги, прячься.
— Ты думаешь…
Она не успела договорить. Рот стремительно наполнился кислой слюной, и Злата подумала, что ее вот-вот стошнит — теперь уже от ужаса.
Потому что в каких-нибудь десяти шагах из леса на дорогу вынырнули растрепанные фигуры.
Злата, соображая с трудом, отмечала какие-то совершенно незначимые детали — драный тулуп, растрепанная борода, дикий, звериный взгляд.
— Стооой!
Мирослав загородил собой Злату. Быстро шепнул:
— Лучше тебе бежать, княгиня.
— А ты… как?
— Скорее всего, уже никак…
«Теф, помоги нам», — Злата с досадой глянула на чистое, словно умытое небо. Пусть это будет просто страшный сон. Пусть эти разбойники — а это в самом деле разбойники — только снятся…
Взгляд невольно зацепился за ближайшего — ни дать, ни взять, дикий зверь. Только, в отличие от животного, вооружен топором.
Боги! Да ведь все они при оружии. Самый высокий — с деревянной, утыканой шипами, палицей.
— Беги, — повторил Мирослав, выдергивая из ножен меч, — эти не отпустят. И ты со своим ножом здесь ничем не поможешь.
Она быстро огляделась. Разбойники медленно, не торопясь, заходили с двух сторон, беря в кольцо. Если бежать — то только сейчас, позже уже не получится.
— Прости, — сжала локоть Мирослава, — прости…
— Боги милостивы.
Злата бросилась наутек. До Сежды было далеко, тракт — пуст. Позади раздался звон оружия, кто-то вскрикнул и — тяжело затопали следом. Она обернулась, увидела двух мужиков, бегущих за ней. Мирослав отбивался еще от двоих, но было видно, что долго не продержится.
Куда ему против дюжего детины с тяжелой палицей…
«Но что я могу сделать? Что?!!»
Дыхание сбилось. Задыхаясь, она все еще бежала, но ноги уже казались неподъемно-тяжелыми.
А потом — сильный удар в спину, и она, падая, едва успела выставить вперед руки. Выронила нож. Шапка слетела.
— Ах ты, сучонок!
Ее схватили за волосы, задирая голову вверх. Перед глазами мелькнуло лезвие ножа, иззубренное, в ржавых разводах.
Все…
И ледяное, вытягивающее жизнь прикосновение металла к горлу.
Злата зажмурилась.
«Таро… ты ждешь меня? Ждешь?»
Ничего не произошло. Злата приоткрыла глаза — оказывается, ее никто не держал.
Подобравшись, быстро встала на четвереньки, потом и вовсе поднялась, готовая бежать дальше. Хенеш, если ее не убили прямо сейчас, то самое время дать стрекача.
Кто-то всхлипнул. Хрюкнул.
Она обернулась — и обомлела.
Здровенный косматый детина выронил нож. Стоял и с детским удивлением рассматривал свою руку, которая… попросту начала стекать с костей, как перчатка. Второй разбойник, что гнался за ней, попросту улепетывал, сверкая пятками. Рука… вернее, кожа с мясом, мягко шлепнулись на утоптанный снег. Мужик перевел взгляд с собственных оголившихся костей на Злату — и она вдруг поняла, что ему не спастись. Грязное, заросшее лицо стремительно побелело, глаза подкатились. Тело упало на снег — так, как падает свежеванная коровья туша.
— Прокляаааааат! — сквозь гулкое буханье пульса расслышала Злата, — бежиииим!
И тогда ее стошнило, теперь уже по-настоящему.
Мирослава, конечно же, задели. Пришлось перевязывать глубокую рубленую рану через правое плечо, и уговаривать его не ходить и не смотреть на умершего разбойника. Но, конечно же, Мирослав пошел. Осторожно потыкал носком сапога ту самую стекшую плоть, затем прищурился на Злату.
— Это ведь ты с ним сделала, княгиня.
— Нет, я…
— Больше некому. Твоего чародея убили, его здесь нет.
— Но я…
— Злата, — он внимательно посмотрел на нее с высоты своего роста, — что произошло до того, как ты его убила?
Она сглотнула кислую слюну. От вида снятой с руки плоти вновь накатила тошнота.
— Он… я думала, он мне горло перережет. Уже и нож приставил.
— Понятно, — Мирослав усмехнулся, — говоришь, муж тебя бил? И как же владетельный князь после этого выживал?
— Я не знаю…
— То есть раньше ничего подобного с тобой не случалось?
Злата помолчала.
Вспомнила, как пытался ее изнасиловать Михай.
Как избивал Велеслав.
— Нет, ничего…
— Понятно, — заключил Мирослав с видом ученого мужа, — это тебе, видать, подарочек от Таро. Должен сказать, весьма ценный подарок. Хотелось бы мне знать, кто расплачивался за все это?
— Почему ты думаешь, что кто-то расплачивался?
— Потому что, княгиня, ничего не берется из ниоткуда. А этот дар, который оставил тебе чародей Таро, слишком весом. Чтобы получить такое, надо либо что-то отдать, либо что-то забрать у другого…
И задумался глубоко.
Так, в полном молчании, они добрались до трактира, где Мирослав оставлял лошадей.
Последний час Злате приходилось поддерживать его под руку: Мирослава ощутимо пошатывало, виски взмокли от пота, затуманенный болью взгляд блуждал где-то по верхушкам деревьев.
— Сейчас-сейчас, мы что-нибудь придумаем, — бормотала она, — у тебя есть деньги, чтобы заплатить за постой? Ну конечно же, есть… Мы просто не могли отправиться в столь долгую дорогу без денег…
