«Мы ведь скоро встретимся, да, Таро? — бесцветные, вялые мысли, — после того, как я умру, после того, как меня убьет Велеслав».
И она как будто слышала издалека — «да, золотце, обязательно».
Глаза были до отвращения сухи.
Все, что жило и дышало, растрескалось и обратилось пеплом.
Но вместе с этим в душе медленно и неотвратимо поднималась волна злости — яркой, словно росчерк пламени в ночи, горькой как полынный настой, болезненно-едкой, словно соль на открытой ране.
Они убили Таро. Как посмели? Как смогли? Почему он, сам он не успел защититься, хотя расправился с безумным чудовищем, что жгло людей? Берислав, будь он проклят. Верный дружбе с соседом.
«Боги проклянут тебя, княже, — прошептала Злата, — а если они глухи и слепы, то от моего проклятья тебе точно не уйти».
Ненависть в ее груди полыхнула болью, опалила сухим жаром. Злата вскочила с кровати; ей казалось, что она непременно должна что-то сделать — или тут же умрет. Она подошла к двери, стукнула по ней ладонью.
Тишина в ответ.
— Я тебя убью, — прошептала она в пустоту комнаты, — готовься. Я выживу и сделаю с тобой то же, что ты сделал с ним.
Злата принялась лихорадочно мерить шагами свободное пространство комнаты.
Боги! Здесь все еще витал его запах. Она почти ощущала его прикосновения, неповторимо-
нежные, какие не забудешь до конца дней своих. И все это маленькое выстраданное счастье вмиг украли, оставив ее опустевшей, разбитой, истекающей кровью.
Она обернулась к окошку, за которым багровели отблески заката.
Ее лихорадило. Нужно было что-то делать, но что?
Подойдя к двери, Злата еще раз стукнула в нее, а потом, забывшись, неистово замолотила кулаками.
— Берислаааав! Берислав, трусливый сукин сын! Ты боялся стрелять, и убил в спину! Боги не простят, слышишь меня?!! Слышишь?
Нет ответа.
Комната начинала давить, легкие разрывались от нехватки воздуха. Злата стиснула зубы.
Ничего. Она выждет, дождется своего часа и отомстит. Обязательно. А потом…
«Замок».
Да, кажется, ей нужно попасть в замок.
Зачем вот только? Теперь, когда Таро больше нет?
Внезапно снаружи звякнуло, и Злата подобралась, стиснув руки в кулаки. Еще мгновение — и дверь широко растворилась, в опочивальню шагнул Берислав, за ним — латник.
— Трус, — выплюнула Злата, — даже в комнату к беззащитной женщине ты не входишь один! И стреляешь только в спину!
Владетельный князь поморщился как от зубной боли.
— Прекрати, княгиня. Я сделал то, что должен был.
— Должен был?!! — она подошла к нему вплотную, — я тебе жить мешала, Берислав? Мы тебе жить мешали? Ты мог бы сделать вид, что не узнал меня. И все. А ты, ты…
Она впервые была так близко к владетельному князю Бериславу, и когда замахнулась в желании выцарапать ему глаза, он легко перехватил ее запястья. Злата извивалась, пытаясь вырваться, но бесполезно.
— Проклинаю! — прошипела в спокойное до отвращения лицо, — проклинаю твой род до седьмого колена! Трус!
И, собрав слюны, плюнула в лицо.
Дальше был стремительный полет на кровать, она неловко упала боком, извернулась, вскочила, но была тут же брошена обратно.
— Сука! — Берислав быстро вытер лицо, — бешеная сука! Еще раз рот откроешь — язык вырежу, поняла?
Злата прищурилась на него, и внезапно поняла, что князь огорошен ее напором и даже… испуган. Она расхохоталась хриплым каркающим смехом.
— Катись к Хенешу! Ты проклят, проклят! Боги не простят, а тот, кого ты убил, вернется!
— Свяжи ее и заткни рот, — Берислав обернулся к латнику, — завтра же утром отправлю ее к Велеславу. Пусть учит жену уму-разуму.
— Не смей меня трогать! — Злата взвилась на кровати, словно развернувшаяся пружина, — прикоснешься — сдохнешь!
И в тот миг она была совершенно уверена в том, что все произойдет именно так.
— Вяжи! — приказал Берислав.
Латник, седоватый мужик, топтался на месте и не торопился выполнять княжий указ.
— Ладно, Хенеш с тобой, — Берислав окинул Злату хмурым взглядом, — если ты так вела себя с мужем, немудрено, что он прибегал к плетке.
— Трус! Трус, трус! — прошипела Злата уже по ту сторону кровати, — проклятый трус! Все узнают, что князь Берислав убивает только со спины!
Латник развел руками.
— Тьфу, скаженная баба. Княже, может, ну ее? Запереть, а завтра уже свяжем как следует?
— И то правда, — Берислав пожал плечами. И, уже Злате, процедил, — посиди, подумай, как дальше жить будешь.
— Ты бы о себе думал, княже! — огрызнулась она, — как дальше с проклятием будешь!
Берислав скривился. Затем развернулся и в полном молчании вышел прочь. Латник — за ним, пятясь и не сводя со Златы глаз.
Как только дверь закрылась, Злата без сил рухнула на кровать. Напряжение схлынуло, оставляя ее совершенно обессиленной и опустошенной.
Она уткнулась носом в подушку, которая пахла Таро.
И улыбнулась.
Да, ее заперли. Да, впереди дорога к Велеславу. Но страха больше не было — а вместо него зрела уверенность в том, что все же надо идти в замок, как и говорил зеленоглазый чародей.
«Я дойду», — решила Злата.
Нахлынула усталость. Веки потяжелели, и она невольно провалилась в неспокойную дрему.
Во сне было хорошо. Рядом по-прежнему был он, крепко сжимал руку и куда-то вел за собой.
«Подожди! Тебя же… убили… Убили, Таро?»
Остановился резко, да так, что она ткнулась носом в колкий шерстяной рукав иноземного кафтана. Злата заглянула ему в лицо, заметила на губах мягкую, как будто виноватую улыбку. В тени ресниц глаза казались совершенно черными.
Он молчал, и Злата поняла, что — да. Убили. Это просто сон.
«Таро…» — и, обхватив руками за пояс, прижалась всем телом, одновременно понимая, что уже никогда не сможет этого сделать наяву. В груди стало больно и горячо, горло сжалось в спазме. Злата зажмурилась. Пусть… пусть все сон, но она должна прикоснуться к нему в последний раз, ощутить тепло живого тела.
Таро стоял неподвижно, не делая попыток ее обнять. Только прикоснулся к макушке губами, невесомо, как будто целовал дитя.
«Золотце, не нужно так убиваться. Иди в замок Лорин».
Злата хотела возразить.
Ох, как много она хотела сказать! О том, что он дал ей надежду, о том, что именно с ним она впервые почувствовала, как это — любить по-настоящему, без оглядки на то, что будет дальше. И о том, что, сам того не желая, украл ее сердце. Дыхание прервалось, легкие разрывались от нехватки воздуха, а она все стояла, припав щекой к его груди.
