Стефан ударил чудовище всей силой собственной злости и отчаяния. Раздирая тень, окружившую вампира и одновременно выплескивая тот жидкий огонь, что стекал по пальцам. Вместе с кровью. Вместе с болью, словно выдирая из рук собственные кости.
Крастора накрыло светящейся полусферой, казалось, он упал — но тут же поднялся, разбивая купол силы.
— Некромант! — прохрипел он, — следовало ожидать!
И ударил в ответ.
Это было странно. Неожиданно. Лорин никогда не говорила, что вампиры могут творить настоящую волшбу. В Стефана просто покатилась пузырящаяся багровым волна, он неосознанно прикрылся рукой — и, видать, уже формировал мертвую материю вокруг себя, даже не задумываясь. Огонь разбился о щит, соткавшийся из пепельной мути, но отдача была такова, что Стефана швырнуло на пол.
— Ха! — вампир склонился над ним, сгреб за ворот и дернул вверх, к себе. Нежить внимательно смотрела на Стефана и улыбалась окровавленным ртом. Голова гудела, словно колокол.
— Очень мило, — прошипел Крастор, — некромант. Ненужный мне некромант. Ведь нам и с Разломом неплохо живется! Ну и ладно. Все равно никто не узнает.
Рывок — и Стефан ощутил жгучую боль в шее.
Мысли смешались, мир вновь начал обретать привычные краски — жаль только, ненадолго. Стефан слышал омерзительные, чавкающие звуки, чувствовал, как холодный язык скользит по коже.
"Нет, нет… только не так…"
В груди еще тлел заветный огонь. И Стефан толкнул его в Крастора, рыча от боли в горящих руках.
Теперь они по-настоящему горели. Пузырилась и вскипала кровь, чтобы тут же застыть черной блестящей жижей.
Толкнул — но вампир лишь усмехнулся, отстранился на миг.
— Тебе нравится, правда? То, что я с тобой делаю? Я покончу с тобой, а потом продолжу… с ней…
И вздрогнул неожиданно. Стефану даже показалось, что прошипел ругательство. Он скосил вниз глаза, и увидел, что из бедра Крастора торчит самый обычный нож, а рядом корчится Демен.
— Сучонок, — сказал тихо вампир.
Одной рукой удерживая за горло Стефана, он наклонился и небрежным, почти элегантным движением свернул Демену шею.
Где-то далеко, на грани рассудка, закричала Зоринка.
Жар в груди сделался невыносимым. И Стефан, понимая, что сейчас тоже умрет, обхватил руками Крастора, прижался к нему всем телом. Как никогда ясно он ощущал и смертную тень, колышущуюся вокруг вампира, и то, что мог делать с ней все, что захочется.
Единственной ошибкой Крастора было то, что он отвлекся, выдергивая из бедра лезвие. На миг забыл о собственной магической защите.
И Стефан выплеснул на него всю силу, что жгла изнутри. Даже не сминая, а просто выжигая некротический кокон вампира, а заодно и его самого.
— Ты! — взвизгнул Крастор, отскакивая.
Но было поздно. Он горел, плавился, обугливался, охваченный призрачным зеленоватым пламенем.
Время как будто остановилось: Стефан молча смотрел на то, как небывалый огонь охватил волосы вампира, лизнул совершенное лицо — оно тут же начало плавиться, словно воск, потекло вниз, обнажая кости. Алые глаза потухли, лопнули, вскипели. Крастор упал на колени, а потом, объятый пламенем, рухнул лицом вниз и больше не шевелился.
Но одновременно с этим произошло сразу три события.
Вокруг тела Демена вдруг вспыхнул ослепительно-голубой кокон, заключил его в полупрозрачное яйцо, по которому то и дело пробегали радужные сполохи.
В распахнутом окне появился мужской силуэт.
И мир содрогнулся, как будто что-то тяжело сдвинулось в его недрах и хрипло вздохнуло.
Стефан поднес к глазам собственные руки. Ну надо же, а он думал, что они обуглились… Нет, руки были все те же. Белые, перевитые черными блестящими венами.
— Стефан! — раздался голос Лорин.
И он понял, что падает, падает… В спасительное небытие.
Голоса.
Мужской и женский.
Сознание возвращалось медленно. Лежа с закрытыми глазами Стефан вслушивался в разговор, но поначалу не мог разобрать слов. Потом начало приходить понимание — одновременно с острым осознанием чего-то непоправимого.
— Он приходит в себя, — прозвучал мужской голос.
"Демен?" — встрепенулось сознание, но Стефан одернул себя. Нет больше Демена, умер окончательно и бесповоротно, отвлекая на себя вампира. Зоринка овдовела, не успев выйти замуж.
Мягкое прикосновение к щеке.
— Как я ему скажу об этом, Таро? — неуверенный голос Лорин.
Недолгое молчание.
— Он должен принять и это, раз уж согласен отправиться в Разлом.
Стефан заерзал на мягкой постели, разлепил веки. Над ним, в розоватых лучах заходящего солнца, склонялось фарфоровое личико Лорин. И отчего-то она отпрянула, стоило Стефану открыть глаза.
— Принять — что? — прохрипел он, с трудом ворочая языком.
Лорин улыбнулась, но почему-то выглядела смущенной. В поле зрения появилось новое действующее лицо: черноволосый мужчина, бледный, остроносый, чисто выбритый.
"А ведь я его уже видел раньше, — размышлял Стефан, молча разглядывая незнакомца, — но вот где?"
И вспомнил вдруг тот всклокоченный и оборванный силуэт в высоком оконном проеме.
Сейчас, правда, мужчина выглядел куда лучше: по крайней мере, чисто вымытый, длинные волосы собраны в косу, свежая льняная рубаха. Тонкие губы сжаты в линию, а глаза — Теф! — ярко-зеленые, как молодая листва.
"Таких глаз у людей не бывает", — отчего-то решил Стефан.
— Ну здравствуй, некромант, — дав себя рассмотреть как следует, мужчина усмехнулся, — как здоровье? Ничего не болит?
Стефан прикрыл глаза.
Ничего не болит, верно. Только сердце исходит кровавыми слезами. Демена было жаль: хоть и предатель, однако ж, Зоринка души в нем не чаяла. Небось, девчонка волком воет теперь. Да и — что уж отрицать — только вмешательство Демена дало шанс убить вампира.
— Кто ты? — спросил он прямо, — тебя раньше здесь не было.
— Верно, не было, — зеленоглазый вдруг передернулся, словно вспомнил нечто очень плохое, — меня зовут Таро.
"Ах, да! Это же тот самый маг, за которым Лорин отправлялась в замок Крастора… А Крастор в это время явился сюда…"
— Я понял, — Стефан облизнул пересохшие губы, — Демен встретил тебя в подземельях Крастора…
Он вдруг почувствовал раздражение оттого, что валялся беспомощным кулем. Оперся локтем о постель и попытался сесть, в тот же миг его поддержали прохладные руки Лорин. Он снова был в ее спальне, среди лавандовых простыней, окруженный изящной мебелью и чудесными, хранящими дыхание времени, безделушками. В клетке прыгала желтая птичка.
