Из папируса № 3 коллекции Булак (Каир).
Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»
229. Рассказы про животных
Популярность лекций Амандины росла как на дрожжах. В магазинчике моей матери буквально из рук рвали ее афиши (где она позировала в весьма откровенных одеяниях, но никогда нагишом). Их феноменальный успех существенно обогатил сие небольшое семейное предприятие. Но это было лишь наименее заметным следствием замечательного сценического мастерства Амандины.
Поначалу лекции привлекали одних интеллектуалов, жаждущих оригинальности, и просто любопытных, интересующихся эзотеризмом во всех его проявлениях. Затем побежавшие по городу слухи заставили прийти сюда ученых. Потом у одной телесети появилась мысль оттранслировать шоу нашей танатонавтки. Под напором вопросов у них сломалась телефонная справочная. Люди неожиданно заинтересовались своей кармой. Они хотели знать все: что было до, что будет после. Извечные вопросы: кто я? откуда? и куда?
Как-то вечером, когда после лекции мы встретились в тайском ресторане, разговор стал вращаться вокруг темы реинкарнации животных. Возможно ли, чтобы все сидящие за этим столом были раньше землеройками, лягушками или слизняками?
Принеся всем нам по аперитиву с ароматом розы и по креветочному крекеру, господин Ламберт вмешался в нашу беседу. Он признался, что часто стоит на одной ноге. В этой позе он ощущает необыкновенный комфорт. И он пришел к выводу, что когда-то был цаплей, и показал нам, как может прекрасно удерживать равновесие, стоя на одной опоре.
Амандина подозревала, что была кроликом. Она тоже показала нам небольшое представление: она совершенно замечательно умела шевелить ушами, могла отвести их назад и при этом выделить единственный работающий на скуле мускул. Она часто морщила носик совсем как кролик. Заливаясь смехом, Амандина сказала, что больше всего ей нравится морковка.
Если хорошенько подумать, то во мне, кажется, живут воспоминания лиса. Причуды психики, иллюзия? В самой глубине души я чувствовал, что знаю, как это – бегать в траве на четырех лапах. Казалось, я ощущал, как при каждом прыжке у меня изгибается и вновь расправляется позвоночник, поддерживая хрупкое равновесие тела с длинным пушистым хвостом. Я сосредоточился еще сильнее, и мне вспомнились долгие зимы, когда я, вместе с лисицей и лисятами, сворачивался калачиком в нашей норе. В мире не найти лучшего отдыха.
Весной мне страшно нравилось долго бегать по лесу, пьянея от запаха мха и чабреца, чьи пучки хлестали меня по носу, когда я летел длинным галопом. Как мог я знать, что такое бег на четырех лапах? Как мог я помнить чувство тепла в нашей норе теми снежными зимами?
Чем больше над этим размышляешь, тем больше проявляется воспоминаний о моей лисьей жизни. Оказывается, я недостаточно быстро бегал, чтобы стать удачливым охотником. Мне припомнились болезненные знакомства с ежиками. Запах леса. Когда я был лисом и вдыхал все, что нес с собой ветер, то мог составить полную карту окрестностей. Да, это мне помнилось. Как такое возможно?
Другие тоже удивлялись своим совершенно посторонним воспоминаниям.
Эта тема захватила всех сидящих в ресторане. К разговору подключились и прочие посетители. Один полный месье с длинным носом приписывал свои воспоминания слону, крошечная робкая дама ссылалась на перепелку, еще один лысеющий господин припомнил свою жизнь в образе динозавра Tyrannosaurus rex и в качестве доказательства продемонстрировал свои зубы. Я и представления не имел, что могут быть такие длинные и острые клыки. После животной жизни мы перешли к жизни человеческой.
Странная деталь: благодаря карме многие заболевания получают свое логическое объяснение. Те, у кого слабое горло, в прошлой жизни были, как правило, казнены на гильотинах Французской революции. Бывшие утопленники стали астматиками. Страдающие клаустрофобией умерли в тюремных подвалах. Обладателей геморроя посадили на кол. Тех, у кого болезнь Паркинсона (дрожательный паралич), убило током. Жалующихся на печень отравили. Язвенники в предыдущей жизни сделали себе харакири. Кожные заболевания объясняются гибелью в пожаре. Жертвы мигреней пустили себе пулю в висок. Близорукие до этого были кротами.
Каждый припомнил почти во всех подробностях самые удивительные виды существования. В этом ресторане, судя по всему, сидел отряд средневековых рыцарей, восемь фараонов, парочка священников и автобус проституток.
У всех имелись воспоминания о поразительных жизнях. Вероятно, большинство из них были навеяны… голливудскими фильмами. Я охотно верил тем, кто думал, что раньше был крестьянином, но что сказать о тех, кто выдавал себя за Индиану Джонса, Барбареллу
[38]
, Тинтина
[39]
, Астерикса
[40]
или Эркюля Пуаро, то есть выдуманные персонажи? А в остальном все было здорово.
К нам присоединился Люсиндер. Он, похоже, был в приподнятом настроении. Президент с удовольствием уминал спагетти под базиликовым соусом, а потом завел разговор о политике.
После первоначального подъема рейтинг по соцопросам что-то завял. Люсиндер решил, что настал момент организовать мероприятие, которое поразит воображение капризной публики. «Вот если бы Амандина смогла рассказать о настоящем взвешивании души, а не вываливать философские и нравственные концепции людям на голову, то пользы было бы намного больше, – заверял нас президент. – Речь идет о том самом последнем диалоге, который является прелюдией к новой реинкарнации. Нужно в деталях описать систему плюсов и минусов». Вот так и родилась идея «Собеседования со смертным».
На тот свет невозможно переправить эктоплазменную камеру, чтобы запечатлеть те сцены, о которых мы сами имели лишь косвенное представление. С другой стороны, очевидно, все можно рассмотреть в деталях и запомнить фразы. Но кто из нас располагал достаточно тренированной памятью, чтобы ухватить и затем воспроизвести все телепатические диалоги между судьями-архангелами и душой, стоящей на краю очередного перевоплощения?
– Максим Вийан! – воскликнула Роза. – Репортер-эктоплазменщик, журналист из «Танатонавта-любителя». У него феноменальная память. Вот человек для такого дела.
– Отлично! – расцвел Люсиндер. – Он даже рисовать умеет! Все, теперь мои избиратели смогут видеть изображения рая, даже не вставая с дивана.
Он уже подсчитывал количество дополнительных голосов, которые могут ему принести такие репортажи!
Сам я знал, что у эктоплазм абсолютное зрение, потому что они видят сердцем, а не глазами. Разве слепец Фредди не был самым замечательным из всех танатонавтов? Но все равно, всякий раз, когда мы сталкивались с Максимом Вийаном, я задавался вопросом, как мог он разобрать дорогу на том свете без своих толстенных очков.
