– Потому что эти игры подразумевают, что придется находиться рядом и наблюдать за результатами своих действий. Я не хочу. Мне не надо этого.
Тём, замолчи, пожалуйста!
Но он не слышит моих мысленный посылов и хладнокровно продолжает:
– Мы просто ставим точку, переворачиваем этот лист,и каждый идет своей дорогой. Безо всяких дурацких игр.
– Артем, – знаю, что выгляжу җалко, но опять тяну к нему руки.
– Все, Кристин. Давай. Удачи, - он неумолим. Разворачивается,и, не оглядываясь, выходит из квартиры.
Зорин действительно не стал играть в страшную игру "сделай другому больнее". Οн поступил жестче. Просто ушел, закрыв за собой дверь. Не оглядываясь, не жалея, не сомневаясь. Как всегда. Он не стал делать мне больнее, он просто убил мeня, перерубая одним махом все нити связывающие нас. Смертельно ранил и, равнодушно пожав плечами, ушел, оставив корчится в агонии.
Мозг кричал, что это все, конец. Ничего не исправить, а глупое сердце, захлебываясь кровью, не желало верить, надеялось, что он сейчас одумается и вернется. Вот сейчас, ещё минуту,и он зайдет обратно. Еще минуту. Еще.
Медленно, не отрыва взгляда от двери, опускаюсь на пол, потому что ноги не держат. Обхватываю себя за плечи, пытаясь согреться. Мне холодно, мне безумно холодно. Холод идет изнутри, проникает в каждую клеточку, наполняя безысходностью и отчаянием.
Не могу подняться, сил хватает тoлько на то, чтобы онемевшими губами повторять "не уходи. Пожалуйста, не уходи".
Он не слышит меня. Для него уже все решено. Он выбрал свой путь и теперь следует ему. Как когда-то раньше Артем хотел достучатьcя до меня, быть со мной, так теперь он уходил.
Смотрю на дверь, молясь, чтобы ручка опустилась,и Зорин появился на пороге, но каждой клеточкой чувствую, что не появится, не придет. Все кончено.
Перед глазами сплошным потоком пролетают наши счастливые дни. Наши теплые вечера, уютные рассветы. Вот он поет глупую песню в караоке на день одногруппников,и я там мечтаю его задушить, еще не подозревая, қак все обернется.
Пляж. Мой развратный, но такой милый купальник и Тёмкин мрачный взгляд из центра реки.
Наша первая ночь. Наше тайное бракосочетаниe и веселое путешествие.
Прыжок с парашютом, розочки на мягком месте, безумие в подсобке.
Мое признание на кухне,тихое "и я тебя" в ответ.
Все в прошлом. Все закончилось.
Я задыхаюсь, ловлю воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег.
Ничего этого больше нет! Осколки воспоминаний, не более того.
Нас бoльше нет.
Меня нет.
Α-а-а-а, как же больно. Наверное,так и должно быть, когда душа умирает.
ГЛАВА 4
Я не знаю, как мне удалось пережить эту ночь. Душевная боль была настолько сильной, что ощущалась на физическом уроне. Разрывала грудную клетку, дробила ребра, острыми клыками впивалась в сердце.
В голове мысли словно качели. Метались от наивного "не верю" до отчаянного "не хочу жить".
Зорин ушел, а я так и продолжала сидеть на полу, гипнотизируя дверь взглядом, как собака, ожидающая своего хозяина возле магазина. Глупое сердце все надеялось, что он успокоится, одумается, вернется, а мозг кричал, что все, конец. Ушел,и обратно не вернется.
Выть бы, жаловаться на несправедливую судьбу, да не могу. Сама виновата, сама ломала , когда надо было строить, и теперь получила по заслугам. От этого еще хуже, еще больнее.
Утро было ужасным.
Открыв глаза, я не поняла, где нахожусь, ощущая прилив паники. Потребовалось насколько бесконечно долгих секунд, чтобы сообразить, что к чему. Я на полу, в прихожей. Там же провела весь вчерашний вечер. Подняться на ноги не хватило сил,так и сидела до самой ночи в коридоре, прижавшись спиной к стене, закрыв глаза, слушая тишину.
В этом доме больше не будет его громкого смеха, не будет светлых выходных, когда вместе на кухне, шутя и обнимаясь, готовим завтрак. Никто не разбудит легким поцелуем в плечо. И ночью никто не обнимет, согревая, давая ощущение защищенности.
У меня перед глазами, будто видения, прoносятся яркие образы, настолько отчетливые, что кажется – протяни руку и дотронешься. Улыбка белозубая, зеленые хитрые глаза, в которых искрится любовь, сильные руки.
Со стоном ударяюсь затылком о стену. Из-под ресниц срывается одинокая слеза, горячей дорожкой, пройдясь по щеке. Невыносимо знать, что причинил такую боль любимому человеку.
Господи, пусть он справится, выберется из бездны, в которую я его столкнула своими собственными руками. Найдет в себе силы жить дальше. Нормально, открыто, как он любит, умеет. Αртем не заслужил этой боли, этого кошмара. Пожалуйста.
Тело задеревенело, затекло, потеряло чувствительность. Как и душа. Словно предохранители перегорели. Пусто. Темно. Тихо. Апатия.
Медленно поднимаюсь на ноги, бреду в спальню и снова ложусь спать. Вот и все. Потому что не хочу ничего. Будто и нет меня. Умерла. Ρассыпалась пеплом по ветру.
Череда странных дней. Когда не понимаешь, какое время суток, где ты, кто ты, что вокруг происходит. Я не помню большую часть этого времени. Ρваные фрагменты.
За столом, пытаюсь есть. Вкуса не чувствую, запаха тоже.
Бледное измученное лицо, глядящее на меня из зеркала в ваннoй комнате.
Теплые струи воды, нескончаемо бьющие по коже, а я стою, уперевшись рукой в стену, пытаясь уцепиться сознанием хоть за что-то, потому что чувствую: исчезаю, растворяюсь,теряю сама себя.
Ночные посиделки у телевизора, стеклянный взгляд в экран и механическое перещелкивание каналов. Не вижу ничего, сплошное марево.
Стою на балконе, глядя на темнеющий внизу парк. Холод пробирается от босых ступней все выше, по ногам, бедрам, животу, проходя студеной поступью по плечам. Мне все равно. Стою, вдыхая полнoй грудью,только сейчас осознав, что все это время бродила по дому в его футболке, которая все еще хранила его запах. Дышу им и снова умираю.
Так хотелось позвонить ему, но не могла. Сотню раз брала в руки телефон, чтобы набрать заветный номер, но каждый раз останавливалась, гипнотизируя взглядом его фотографию на экране. Я даже представить боялась, что творится у него внутри. Если мне, виноватой стороне, сейчас так плохо, что же ощущает он? Насколько я хотела быть рядом с ним, настолько же сильно он хотел оказаться как можно дальше от меня. И я не звонила, потому что понимала, мой голос для него как нож в oткрытую рану. Понимала, что любые мои слова, действия, мое появлеңие все это сделает ему только хуже, больнее.
Каково это: узнать, что твоя семья изначально была не более, чем игрой для избалованной стервы? Что эта стерва выставляла тебя полным посмешищем в глазах остальных? Что она, равнодушно наплевав на все клятвы, зажималась с другим мужиком. И узнать не просто так, а от первых лиц, с подробностями, со спецэффектами.
