– Это корабль Горгоны, – говорит Афродита. – Мои ангелочки донесли мне о том, что она затеяла. Когда в Олимпии началась смута, она освободила несколько статуй, при условии что они будут работать на нее.
Корабль великолепен. Его носовая часть украшена скульптурой Горгоны. Мы подходим ближе и видим следы выстрелов из анкхов, царапины от стрел на бортах парусника.
– Призрачный пиратский корабль, – говорю я.
– Должно быть, здесь тоже было сражение.
Мы поднимаемся на борт. На корабле мы видим то же самое, что и в Олимпии. Палуба завалена мертвыми телами. Битва между сторонниками и врагами Медузы была жестокой. Мы находим и тело самой Горгоны. Оттуда, где мы стоим, видны только ее тело и крылья. Голова накрыта тканью.
– Видимо, освобожденные рабы затаили против нее злобу, – говорит Уэллс и подходит к трупу, чтобы откинуть покров с головы.
– Стой! Вдруг она и после смерти может обратить тебя в камень? – удерживаю я его.
– Если она управляла строительством корабля, то ей пришлось на время отключить свою смертоносную способность.
– Ты уверен, что стоит рисковать?
Я указываю на лучника, застывшего в тот момент, когда он собирался выпустить стрелу.
Тут вмешивается Афродита. Она оборачивает голову Медузы Горгоны еще одним покрывалом и отрезает ее.
– Если ее голова и после смерти сохранила способность обращать в камень, то, может быть, она нам еще пригодится, – практично замечает она.
Мы с Уэллсом берем обезглавленное тело за руки и за ноги.
– А ведь Медуза Горгона была когда-то красивой девушкой, которая имела несчастье понравиться Посейдону. Он решил овладеть ею…
– Тогда Афина из ревности превратила ее в Горгону, лишила красоты и сделала чудовищем, – подхватывает Уэллс.
– Еще одна женщина, ставшая жертвой мужской глупости, – произносит Афродита вместо надгробной речи. – Зато теперь она стала нашим оружием.
Мы выбрасываем труп Медузы за борт. Он падает в воду с глухим всплеском.
Афродита уносит голову Горгоны на камбуз. Там же я оставляю рюкзак с драгоценным грузом, и мы принимаемся за работу. Убираем с корабля остальные трупы, с трудом поднимая окаменевшие тела.
– Может быть, вам нужна помощь?
К нам подходят два молодых человека. На них грязные рваные тоги. Лица их заросли бородами, за плечами рюкзаки. От них сильно пахнет потом, выглядят они устало.
– Кто вы?
Афродита отвечает за них.
– Это полубоги. Они были ассистентами богов-преподавателей.
Потом спрашивает:
– Вы следили за нами?
– Когда началась война между богами-преподавателями, мы спрятались в лесу, чтобы не участвовать в этих сражениях, – говорит тот, что стоит справа. Теперь я вижу, что он слепой.
– Мы питались ягодами и травой. Пили воду из родников.
– Прятались в разрушенных жилищах муз. Там мы и увидели вас.
– Мы можем быть вам полезными. Я хороший моряк, – снова говорит тот, что слева.
– И я тоже, хоть и слеп. У меня отличный слух, – подхватывает его товарищ.
– Корабль большой, нам понадобятся помощники, – замечает Эдмонд Уэллс. – Если у нас будет помощь, мы быстрее доберемся до цели. Кроме того, среди вас, танатонавтов, был слепой Фредди Мейер. Он вам не мешал, и даже наоборот.
Полубоги помогают нам очистить корабль от трупов. Проверяют снасти, наводят порядок.
Я обнаруживаю секстант и компас. К счастью, Дельфина научила меня управлять парусным судном.
Эдмонд Уэллс и Афродита собираются ставить паруса.
– Отсюда нам придется выбираться на веслах, – Парус тут не поможет.
Мы находим длинные весла. Полубоги поднимают якорь. Мы начинаем грести, и парусник скользит к освещенному солнцем выходу из пещеры, скрытому снаружи растениями. Наконец мы в море.
Яркий свет слепит нас. Чайки приветствуют громкими криками. Мы поднимаем парус. На красном полотнище изображена желтая голова Медузы Горгоны с извивающимися вокруг волосами-змеями.
Если я не ошибся, то западный ветер, дующий по правому борту, доставит нас к южному берегу Эдема. Я сверяюсь с компасом.
– Куда поплывем дальше? – спрашивает Уэллс.
– На восток. К великому неведомому востоку. Эдмонд Уэллс становится у штурвала, и корабль ложится на заданный курс. Парус наполняется ветром. Полубоги ставят на носу еще один красный парус, и мы начинаем набирать скорость.
Ко мне подходит слепой полубог. Он протягивает руку:
– Я забыл представиться. Меня зовут Эдип.
62. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: ЭДИП
У фиванского царя Лая и его супруги Иокасты не было детей, и они в отчаянии отправились в Дельфы к оракулу. Пифия предсказала, что у них родится сын, который убьет отца и женится на матери. Через несколько месяцев у них действительно родился мальчик.
Лай не убил сына, а бросил в горах, проколов ему сухожилия на ногах и связав. Ребенка подобрал пастух и отнес к коринфскому царю Поливу. Царь назвал найденыша Эдипом, что означает «тот, у кого связаны ноги». У Полиба не было наследника, он усыновил Эдипа и никогда не рассказывал ему о том, как его нашли.
Однажды Эдип посетил Дельфы, и пифия повторила свое предсказание: «Ты убьешь отца и женишься на матери». Боясь, что пророчество исполнится, Эдип, считавший отцом Полиба, решил бежать из Коринфа.
Во время своего добровольного изгнания он встретил людей, которых принял за разбойников. На самом деле это был царь Лай со свитой. Разгорелась ссора, и Эдип убил того, кто казался ему главарем – своего настоящего отца, – и продолжил свой путь.
Эдип пришел в Фивы и избавил город от Сфинкса, чудовища, которое убивало и пожирало любого, кто не мог разгадать загадку: «Кто утром на четырех ногах, днем на двух, а ночью на трех?» Эдип нашел ответ: это человек. Маленький ребенок ползает на четвереньках, взрослый ходит на двух ногах, а старик опирается на посох. Раздосадованный Сфинкс бросился со скалы, Эдип стал героем. Фиванцы тут же провозгласили его своим царем и дали в жены вдову царя Лая. Так Эдип женился на собственной матери. Эдип и Иокаста долго жили счастливо, не зная, кем приходятся друг другу. У них было четверо детей.
На Фивы обрушилась чума, и дельфийская прорицательница объявила, что это случилось из-за того, что убийца Лая не был найден, и продолжится до тех пор, пока его не покарают.
Эдип кинулся искать преступника и узнал страшную правду. Убийцей был он сам. Иокаста, узнав, что Эдип – ее сын, повесилась. Эдип, обезумев от горя, отказался от трона и ослепил себя. Изгнанный из Фив, он скитался со своей дочерью Антигоной, единственной, кто не отвернулся от него. Оба они терпели страшные лишения.
