– А Олимп?
– Я создал его когда-то на «Земле-1». А в 666 году, согласно вашему летосчислению, я покинул «Землю-1» и поселился здесь, в очаровательном уголке космоса.
– Почему вы скрылись здесь?
– Потому что человечество вызывает у меня отвращение. В них все-таки слишком много животного. 666 – число зверя. Но зверь – это они сами… Смешно.
Я с любопытством смотрю на него.
– Уезжая, я захватил с собой открытки с видами моего прежнего божественного жилья. Я воссоздал здесь Эдем по образу Олимпа с «Земли-1». Я даже улучшил его. Значительно улучшил. Гора намного выше. Дворцы больше. Животные забавнее. Боги более карикатурны. Короче, спектакль веселее. Все это, как я уже говорил тебе, существует для развлечения.
Я думаю об Афродите. Значит, она просто часть декораций, выдуманных Зевсом.
– А другие боги знают, что они созданы по мотивам человеческой мифологии?
– Нет. Они, конечно, чувствуют, что с их существованием связана какая-то тайна. Они знают, что я хранитель последней тайны. Истины. Поэтому они время от времени являются сюда и задают вопросы… как ты. У них это стало навязчивой идеей. Они хотят знать, кто они на самом деле и почему живут так долго.
– Поэтому Сфинкс преграждает им дорогу? Зевс кивает.
– Как правило, никто не может разгадать загадку. Они все замкнуты на своем эго. Они раздуваются, как шар, и не могут пройти в узкую дверь. Я не думал, что кто-то сможет обойти Сфинкса. Обычно достаточно приставки «бог», чтобы ученики возомнили о себе невесть что.
Зевс предлагает продолжить осмотр.
– Тебе удалось пройти, потому что у тебя психологическая болезнь. У тебя очень своеобразный невроз.
Я жду, когда он разъяснит свои слова.
– Ты себя недооцениваешь. До такой степени, что даже удивительно. В принципе на «Земле-1» тебе бы надо было обратиться к психотерапевту. У тебя удивительно негативное представление о себе самом. Ты считаешь, что ты «меньше, чем ничто».
Типично французский оборот приобретает в нашем разговоре странное значение.
– А если ты меньше, чем ничто, то стоит лишь немного подняться над собой, и ты – ничто!
Собственные слова опять вызывают у него приступ веселья.
– Вот так ты и обыграл Сфинкса. Так ты обыграл меня. Из-за избытка смирения. Браво! И вот я все тебе рассказываю, в то время как с двенадцатью олимпийскими богами даже не разговариваю. Но мне хотелось, чтобы ты разобрался с собственной самооценкой.
– Поэтому вы заставили меня пройти испытание в клетке?
Зевс подмигивает.
– Ты уверен, что в живых остался «именно тот Мишель»?
– «Именно тот» – это Мишель, в котором моя душа.
– «Именно тот» – это тот, которого ты способен любить. Любишь ли ты себя немного больше теперь, когда поднялся на гору и говорил с самим Зевсом?
– На самом деле я еще не осознал, что со мной происходит.
– Вот в чем проблема с теми, кто «меньше, чем ничто». Они получают награду, но чувствует себя настолько недостойными, что не ценят ее.
Он встает передо мной. Его лицо уже не так сурово.
– Ты представлял меня именно таким? И таким ты представлял себе Зевса греческих мифов? Признайся, что, когда ты только попал сюда, ты был впечатлен моим видом. Чего ты ждал?
К моему огромному изумлению, он начинает уменьшаться и превращается в пигмея-альбиноса с курчавыми волосами и красными глазами.
– Может быть, ты представлял меня таким? Он превращается в белого красноглазого быка.
– Или таким? Именно в таком образе я являлся некоторым смертным женщинам на «Земле-1».
Он превращается в белую птицу. В Лебедя. Он был Лебедем, который указал мне путь, когда я заблудился в тумане.
Он летает вокруг меня по комнате. Я тру глаза.
– Или таким?
Теперь он превратился в белого кролика. Это он выскочил из норы и указал мне дорогу за водопадом.
– Я тебя не так пугаю теперь? Стоит немного увлечься представлением, и люди теряют веру. Вам нужно, чтобы были соблюдены условности. Всем нужен образ отца-великана, бородатого, властного и загадочного. Только это действует. Пффф…
Кролик внимательно смотрит на меня, опускает длинное ухо, моргает и говорит:
– Похоже, все, что я тебе рассказываю, не очень-то потрясает твое воображение.
Его глаза меняют цвет. Они становятся синими, начинают увеличиваться, становятся больше головы. Один глаз начинает уменьшаться, а другой растет. Вскоре передо мной плавает в небе глаз длиной в три метра. Его гладкая поверхность блестит. Зрачок расширяется, он похож на черную пропасть, которая зияет за блестящей роговицей. Я отступаю. Глаз еще увеличивается. Я снова отступаю, теряю равновесие, падаю на четвереньки. Поднимаю голову – глаз парит надо мной.
Гигантский глаз в небе – это был он.
Веко опускается, как занавес. Глаз уменьшается. Зевс постепенно принимает вид двухметрового олимпийского бога. У него снова красные глаза.
– Вы лично наблюдали за мной с самого начала? – бормочу я, еще не оправившись от шока.
Вместо ответа он тянет меня в коридор, подводит к двери, за которой лестница. Лестница ведет в комнату, где двадцать четыре двери. Зевс открывает одну из них. Внутри комната, похожая на храм музы Талии. Стены обиты красным бархатом, трюмо, перед которым гримируются актеры, освещено. Меленькая сцена похожа на подмостки для кукольного представления в городском саду.
Зевс берет марионетку, деревянного человечка, управляемого при помощи ниток.
– Вот что происходит, когда человек появляется на свет.
Он берет куклу и ставит на сцену. Дергает за ниточки, и кукла двигается, как живая. Она вертит головой, изображая удивление.
– Вот что происходит, когда человек умирает. Зевс отпускает нитки, и кукла падает. Потом он снова поднимает ее.
– Все остальное время она двигается. Она не знает, что есть кто-то, кто дергает за нитки. Или не дергает. Нам, богам, важно, чтобы ниток не было видно. Марионетки думают, что ниток нет. Важно, чтобы они считали себя свободными. Иначе опыт провалится.
– А у нас, богов-учеников, есть нитки?
Зевс загадочно улыбается и убирает марионетку на место.
– У тебя есть утопия?
– Я думаю об этом.
– Это важно. Думая о лучшем будущем, ты даешь ему возможность однажды осуществиться. Я хочу задать тебе один вопрос. Ты любишь своих смертных или ты просто проводишь время, наблюдая за ними, как за красными рыбками, хомяками, кошкой или собакой?
