Если лечь спать точно в это время и заставить себя встать через три часа (при помощи будильника, например), можно постепенно приучить наш мозг сжимать фазу сна, оставляя лишь ее главную составляющую. Так можно великолепно отдохнуть за очень короткое время и проснуться полным энергии. Без сомнения, когда-нибудь в школах детей будут учить контролировать свой сон.
Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III.
168. КУЛЬТ МЕРТВЫХ
Солдаты медленно идут по коридорам к логову деистов. На стенах все чаще встречаются нацарапанные круги. Мистические, предвещающие несчастья круги.
Отряд выходит в просторный зал, заполненный странными скульптурами – выпотрошенными телами муравьев, застывших в боевых позах.
13-й и его отряд пятятся назад. Выставка трупов просто непристойна. Солдаты знают, что деисты любят хранить останки умерших, чтобы не забывать о них. У муравьев есть поговорка на эту тему, правда трудно переводимая: «Мертвые должны быть возвращены земле».
От трупов надо избавляться. Они тошнотворно пахнут олеиновой кислотой, запахом органического разложения, невыносимого для каждого чувствительного муравья.
Воины с содроганием созерцают неподвижные тела, которые, несмотря на то что дыхание жизни покинуло их, словно насмехаются над непрошеными гостями.
«Может быть, в этом тайна деистов, мертвые они еще сильнее, чем живые», – думает 13-й.
Принцесса 103-я рассказывала 10-му, что Пальцы началом своей цивилизации считают то время, когда они перестали выкидывать своих мертвых на свалку. Это логично. То, что ты начинаешь придавать значение трупам, означает, что ты веришь в жизнь после смерти и мечтаешь попасть в рай. Не бросать мертвых в мусор – обычай гораздо более значимый, чем может показаться на первый взгляд.
– Кладбища – особенность Пальцев, – говорит себе 13-й, глядя на выставку неподвижных фигур.
Солдаты гневно накидываются на выпотрошенные тела. Они рвут когтями высохшие усики, раскалывают пустые черепа, разбрасывают куски тораксов. Каркасы разбиваются, словно стекло, только с более глухим звуком. Зал очищен, осталась куча бесполезных разрозненных членов.
Правда, у воинов появляется чувство, что они расправились с беззащитным противником.
Они бросаются в пересекающий зал коридор и попадают наконец в просторное помещение, где проходит собрание со вниманием поднявших усики муравьев. Один из них стоит на возвышении. Это и есть, наверное, зал пророчеств, о котором докладывали шпионы.
К счастью, тревога, данная сначала муравьем-стражником, а затем артиллеристом, не дошла сюда. В этом недостаток тайных комнат в концах слишком запутанных коридоров: по ним плохо передаются феромональные запахи.
Солдаты незаметно входят и смешиваются с аудиторией. Выделяет запахи 23-й, которого деисты называют «пророком». Он проповедует о том, что там, наверху, высоко над их усиками, живут гигантские Пальцы, наблюдающие за всеми поступками муравьев и подвергающие их испытаниям, чтобы они совершенствовались.
Это уже слишком. 13-й дает сигнал:
– Надо убить всех этих ненормальных деистов.
169. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Считалка уже не успокаивала бредущую по сточным трубам Жюли.
Вдруг они слышат мягкие звуки. К ним приближались красные огоньки. Это глаза крыс. Вслед за Черными Крысами – настоящие грызуны, и новое столкновение в перспективе. Эти крысы были меньше ростом, но гораздо многочисленнее.
Жюли прижалась к Давиду.
– Мне страшно.
Давид прогнал тварей, сильно размахивая палкой и уложив многих из них на месте.
Они попытались воспользоваться паузой для того, чтобы передохнуть, но тут послышались какие-то новые шумы.
– Теперь это уже не крысы.
Пучки света метались по туннелю. Давид велел девушке лечь на живот.
– Мне кажется, там что-то движется, – произнес мужской голос.
– Они идут на нас. Выбора нет, – прошептал Давид. Он подтолкнул Жюли к воде, и сам последовал за ней.
– Я слышал что-то вроде двух всплесков воды, – продолжил суровый голос.
Сапоги забухали вдоль воды, расплескивая ее. Два полицейских освещали поверхность воды прямо над их головами.
Давид и Жюли еле успели нырнуть поглубже в отвратительную жидкость. Давид удерживал голову Жюли под водой. Она инстинктивно задержала дыхание. Сегодня на ее долю выпали все возможные испытания. Ей не хватало воздуха, и к тому же она почувствовала на своем лице прикосновение крысиного хвоста. Она и не знала, что крысы тоже плавают под водой. Глаза ее открылись, она увидела два круга света, освещавшие всевозможные нечистоты и танцующие рядом с ее лицом.
Полицейские остановились и водили фонариками по плавающему по поверхности мусору.
– Подождем: если они под водой, то вынырнут вздохнуть, – сказал один из них.
Давид тоже открыл глаза, он показал Жюли, как держать над поверхностью только ноздри. К счастью, нос – выдающаяся часть лица, его можно высунуть наружу, оставив остальное погруженным в воду. Жюли, часто спрашивавшая себя, почему человеческий нос так сильно торчит вперед, теперь знала ответ. Для того чтобы спасти своего обладателя в подобной ситуации.
– Если бы они были в воде, то уже поднялись бы на поверхность, – ответил другой полицейский. – Никто не может не дышать так долго. Ныряли, наверное, крысы.
Они решили идти дальше.
Когда белый свет фонариков достаточно удалился, Жюли и Давид высунули головы целиком и как можно тише вдохнули по огромному глотку почти свежего воздуха. Никогда Жюли не подвергала свои легкие такому испытанию.
Два революционера еще наслаждались кислородом, как вдруг их неожиданно залил яркий свет.
– Стоп. Ни с места, – произнес голос комиссара Максимильена Линара, направившего на них фонарь и револьвер.
Он подошел к ним:
– Так-так, а вот и наша королева революции, мадемуазель Жюли Пинсон собственной персоной.
Он помог обоим задержанным выбраться из стоячей воды.
– Поднимите руки вверх, господа обожатели муравьев. Вы арестованы.
Полицейский посмотрел на часы.
– Мы не сделали ничего противозаконного, – слабо запротестовала Жюли.
– Ну, это будет решать суд. Что касается меня, то я считаю, что вы совершили худший из проступков: в хорошо организованный мир вы внесли частицу хаоса. На мой взгляд, это заслуживает высшей меры наказания.
– Если не подталкивать мир немного, он застынет в неподвижности и не будет развиваться, – сказал Давид.
– А кто вас просит заставлять его развиваться? Хотите поговорить об этом? Пожалуйста, я не спешу. Я считаю, что из-за таких людей, как вы, мнящих себя способными улучшить мир, мы и двигаемся все время к катастрофе. Самые страшные бедствия были плодом деятельности так называемых идеалистов. Самые чудовищные убийства были совершены во имя свободы. Самая кровопролитная резня происходила во имя любви к роду человеческому.
