– До болот далеко, он ищет бабу Надю, а палатки стоят в лесу. Он не выйдет из леса, а будет кружить по нему. Еще один вариант: он может устать, испугаться и сесть под каким-нибудь деревом. Нас и так немного, если разделимся, снизим шансы быстро его найти, – довольно резко ответил Веретьев.
Что делать с Татьяной и ее постоянной агрессией, он так и не решил и от этого злился. В первую очередь на себя.
Надежда Александровна положила руку ему на плечо, явно успокаивая.
Дождь шел все сильнее. Сапоги увязали в мокром мху, проваливаясь в него уже по щиколотку. Чем ближе становились болота, тем сильнее чавкала вода под ногами. Короткая летняя ночь сменялась ранним рассветом, но это не помогало, из-за дождя видимость была минимальной, и это еще сильнее затрудняло поиски. Ирина видела только Веретьева, за которым ступала след в след, да еще по одному человеку справа и слева. Они были на расстоянии метров трех, и ей хотелось верить, что на таком расстоянии кто-нибудь да увидит Ванечку, даже если он спит под каким-нибудь деревом, окончательно обессилев.
Через два часа поисков Игнат нашел Ванину кепку. Оказывается, собираясь в лес, мальчик экипировался по-взрослому, натянув не только сапожки, но и кепочку. Красный головной убор с нарисованным на нем веселым мишкой валялся на земле, промокший насквозь. Место это было уже в полутора километрах от палаточного лагеря, практически на самой границе с болотом. Веретьеву, вызванному к находке по телефону, пришлось признать очевидное – как бы ему ни хотелось в это верить, малыш мог уйти на болота.
Ирина побелела.
– Так, корректируем направления движения поисковых групп, – сухо скомандовал Веретьев, стараясь контролировать голос и эмоции. – От той точки, где лежала кепка, расходимся лучами. Игнат, Женя, Ленчик, берите напарников и двигайтесь в сторону болот. Надежда, Таня, Ира, к вам сейчас я поставлю в пару по одному человеку, и вы движетесь обратно в сторону леса. Надо убедиться, что мы его не пропустили.
– Я тоже пойду в сторону болот, – не глядя на Веретьева, сообщила Татьяна. – Я, между прочим, сразу предлагала идти именно туда.
По бешеному взгляду Александра Ирина видела, что он хотел осадить девушку, но делать этого не стал. Передумал.
– Хорошо, Ленчик, поменяйся с Таней местами. Докладывать каждые десять минут. Осматривать все внимательно. При малейшей зацепке сообщать.
Теперь Ирина шла в паре не с Веретьевым, оставшимся на болоте, а с незнакомым ей бойцом поискового отряда, даже имени которого она не знала. Сердце ее рвалось обратно, к началу топи, потому что внутренним седьмым чувством она знала, что ее малыш там, и страшилась этого знания. Ее детский, взращенный бабушкой ужас перед болотами вернулся. Он поднимался откуда-то изнутри, мешая дышать и вызывая черные сферические круги, мелькающие в глазах.
Бирюковские болота забрали деда. Бирюковские болота прямо сейчас забирали сына – самую дорогую и важную часть Ирины, без которой, она это знала, дальше будет невозможно жить. Нет никакого смысла оставлять болота за спиной, если Ваню не найдут, они останутся с Ириной навсегда.
Она повернулась и резко бросилась обратно по протоптанной в мокрой воде тропке, по которой только что пришла, и бросила своему сопровождающему напоследок:
– Я возвращаюсь.
– Стойте, Веретьев запретил, – услышала она, но не послушалась.
Минут через десять Ирина оказалась в том самом месте, где была найдена кепка. Ямки в мокром мху, проделанные ногами, обутыми в тяжелые сапоги, еще не до конца скрылись под водой, и Ирина смело зашагала по ним, стараясь ступать след в след. Кто прокладывал дорогу перед ней, Веретьев, Игнат, Женя Медведев или противная Татьяна, она не знала, просто старалась шагать, приноровившись к тому ритму, который возникал сам по себе при попытке идти четко по чужим следам.
Ноги проваливались все глубже, и Ирина отключила все органы чувств, в том числе страх, заставляя себя действовать на автомате, как робот. Она не знала, сколько времени провела вот так, прыгая с кочки на кочку, пока не уткнулась вдруг в знакомую, ставшую уже родной спину. Веретьев.
Он повернулся от ее тычка, успел подхватить, потому что она вдруг начала падать, почувствовав, как левая нога соскочила с твердой опоры, и ее тут же стало засасывать.
– Осторожно, сапог оставишь. – Он выдернул Ирину, как репку из грядки. Поставил рядом с собой. – Ну, что ж ты за человек такой? Я куда тебе велел идти?
– Ванечка здесь, я знаю, он здесь. – Слезы текли по лицу вперемешку с дождем, и Ирина слизывала их, соленые, пахнущие торфом и сфагновыми мхами. – Я не могу быть там. Мне нужно быть здесь. Понимаешь?
Судя по его лицу, он понимал. Он вообще все про нее понимал, этот мужественный, осунувшийся за сегодняшнюю ночь человек, на плечи которого она водрузила тяжелую, практически неподъемную ношу. Он говорил, что не боится ответственности за нее и ее сына, но сейчас этот груз давил на плечи, заставляя вязнуть в болоте. И Ирине было и стыдно, что из-за ее безалаберности сейчас куча людей мокнут и снизу, и сверху, и страшно, что все их усилия окажутся напрасными, и теплился внутри огонек надежды, что если кто-то и может спасти Ванечку, то только они, эти люди.
– Пошли, – сказал Александр, вытирая ее мокрые щеки. – Нам нельзя терять время. Встаешь мне за спину. Идешь точно по моим следам. Перед тем как перенести вес на ногу, проверяешь прочность каждой кочки, куда ступаешь. Поняла?
Ирина кивнула, но он уже не видел, потому что повернулся и пошел дальше, подсвечивая пространство вокруг большим мощным фонарем, чьи лучи хоть немного, но рассеивали дождь. Громкий протяжный крик разнесся по болоту, заставив Веретьева, а вслед за ним и Ирину остановиться и замереть. Голос был женский, и спустя мгновение Ирина его узнала. Кричала Таня.
Крик повторился, и теперь в нем можно было расслышать отдельные слова.
– Са-ша-а-а-а. Он зде-е-есь…
Ирина не могла пошелохнуться, радость и ужас охватили ее одновременно, хотя до этого она всегда была уверена, что это невозможно.
– Таня-я-я! Я тебя слышу-у-у-у. Повтори-и-и-и-и, – сложив руки рупором, прокричал в ответ Веретьев.
– Я нашла-а-а-а. Ваня зде-е-е-есь.
– Он живой? Спроси у нее, он живой? – Ирина вцепилась в рукав Александра и теребила и трясла его, как грушу, и рыдала в голос, не в силах остановиться.
– Таня-я-я-я. Я иду к тебе-е-е-е. Говори-и-и-и. Я иду на твой голо-о-о-ос. Ребята-а-а-а, все идем к Тане-е-е-е.
– Мы зде-е-е-есь. – Женский голос, ликующий, радостный, звенел над болотом, многократно отражаясь в воде и разносясь по всей округе чуть глуховатым из-за дождя эхом. – Мальчик. По пояс. В воде. Сейчас. Я. Его. Достану-у-у-у.
– Он живой. Он провалился в болото. Его затянет. – Ирина теперь тоже кричала, брыкалась, вырывалась из крепко держащих ее рук Александра. – Пусти меня. Я побегу туда, к нему. К ним. Она его утопит. Она ненормальная.
